JК
Одесса. Маразлиевская, 5 :: Гругман Рафаил
Страница: 15 из 44Железный занавес, вывешенный по периметру святых границ, для иудеев оказался недостаточно железным. Внешний враг затаился на небесах, куда и уплывало вместе с иудейской плотью народное добро. Так что пока мастеровые клепали крышку, умельцы — ключ для консервирования, а особо доверенные повара кипятили в огромных котлах воду, дабы наглухо закрыть образовавшуюся над страной брешь, «Правда» находчиво предложила выжечь на миллионе лбов клеймо — Безродный.
Если бы я знал, что из-за меня на одной шестой части суши возникнут такие неприятности, то не очень бы торопился вылезать из гнезда. В конце концов, я ничего бы не потерял, если бы еще лет пять пробыл в тепле, но дело сделано — обратной дороги нет. Однако чтобы отец мой, осторожный Абрам Борисович, честнейший Абрам Борисович, неразумный Абрам Борисович, ничего более не натворил, срочно вызванная из Кишинева мамина двоюродная сестра Сарра стала моей смотрительницей.
Втихаря подкармливал я ее в голодную зиму сорок девятого, пока мама, случайно пришедшая из школы раньше положенного срока, не застала ее сидящей под окнами 83-й школы в моей коляске и уплетающей кашу. Я же, по-джентльменски уступив свое место, смиренно лежал на брусчатке закутанный в одеяло.
— Сарра! Что это значит! — возмущенно восклицает она, застигнув нас врасплох.
— А что такое? У меня болят ноги, и я захотела немного присесть, — плаксиво начинает Сарра, на всякий случай беря меня на руки.
— Сарра! Готыню! — сжалилась мама над своей малоумной сестрой.
Если бы я знал, что из-за меня на одной шестой части суши возникнут такие неприятности, то не очень бы торопился вылезать из гнезда. В конце концов, я ничего бы не потерял, если бы еще лет пять пробыл в тепле, но дело сделано — обратной дороги нет. Однако чтобы отец мой, осторожный Абрам Борисович, честнейший Абрам Борисович, неразумный Абрам Борисович, ничего более не натворил, срочно вызванная из Кишинева мамина двоюродная сестра Сарра стала моей смотрительницей.
Втихаря подкармливал я ее в голодную зиму сорок девятого, пока мама, случайно пришедшая из школы раньше положенного срока, не застала ее сидящей под окнами 83-й школы в моей коляске и уплетающей кашу. Я же, по-джентльменски уступив свое место, смиренно лежал на брусчатке закутанный в одеяло.
— Сарра! Что это значит! — возмущенно восклицает она, застигнув нас врасплох.
— А что такое? У меня болят ноги, и я захотела немного присесть, — плаксиво начинает Сарра, на всякий случай беря меня на руки.
— Сарра! Готыню! — сжалилась мама над своей малоумной сестрой.