Парнас дыбом   ::   Паперная Эстер Соломоновна

Начати же ся песне той не по замышлению Боянову, а по измышлению Кирсанова, того самого Семы, с кем все мы знакомы. Раз-два, взяли!

У Мадридских у ворот

Правят девки хоровод.

Кровь у девушек горит,

И орут на весь Мадрид

«Во саду ли, в огороде»

В Лопе-Вежьем переводе.

Входят в круг молодчики,

Хороводоводчики,

Толедские, гранадские,

Лихачи Кордовичи.

Гряньте им казацкую,

Скрипачи хаймовичи!

Вот на почин и есть зачин и для женщин, и для мужчин, и все чин чином, а теперь за зачином начинаю свой сказ грешный аз.

Во граде Мадриде груда народу всякого роду, всякой твари по паре, разные люди и в разном ладе, вредные дяди и бледные леди. И состоял там в поповском кадре поп-гололоб, по-ихнему падре, по имени Педро, умом немудрый, душою нещедрый, выдра выдрой, лахудра лахудрой. И был у него пес-такса, нос — вакса, по-гишпански Эль-Кано. Вставал он рано, пил из фонтана, а есть не ел, не потому что говел, а потому, что тот падре Педро, занудре-паскудре, был жадная гадина, неладная жадина, сам-то ел, а для Эль-Кано жалел.

Сидел падре в Мадриде. Глядел на корриду, ржал песню о Сиде, жрал олла-подриде, пил вино из бокала, сосал сладкое — сало, и все ему мало, проел сыр до дыр, испачкал поповский мундир.

Вот сыр так сыр,

Вот пир так пир.

У меня все есть,

А у таксы нема,

Я могу все есть

Выше максимума.