JК
Бегство Квиллера :: Холл Адам
Страница: 34 из 397Дверь была заперта, так что мне пришлось вышибить ее плечом; ворвавшись, я увидел женщину на подоконнике, которая держалась за тонкий холщовый занавес.
Окно было распахнуто; стоило ей отпустить занавес, как она полетела бы головой вниз, но я успел втащить ее в комнату. Она продолжала что-то кричать по-китайски, колотя меня маленькими кулачками, и я чувствовал под дешевой тканью платья ее изможденное тело.
— В чем дело? — из дверей спросил Ал.
— Она попыталась выкинуться из окна.
— Да успокойся же, — сказал Ал. — Ради Бога, сейчас шесть утра и ты всех перебудишь. — Он и привез меня сюда, в “Красную Орхидею”. — Они повесили ее сына, — объяснил он мне, — сегодня на рассвете. Давай-ка уложим ее на кровать.
С минуту она еще пробовала было сопротивляться, но потом внезапно обмякла, мы прикрыли одеялом ее худое тело цвета желтоватой слоновой кости, которое продолжала сотрясать дрожь. Я закрыл окно и опустил занавес, чтобы смягчить невыносимо яркий утренний свет.
— Мы все молимся за него, все мы. Так что успокойся. — Ал сел на край кровати и стал гладить густые спутанные волосы женщины, которая тихонько всхлипывала, и плач этот воспринимался куда тяжелее, чем ее недавние крики — полные отчаяния стоны разбитого сердца.
— И что теперь?
В дверях остановился один из поварят, изумленно глядя на белые щепки, отлетевшие от вывороченного косяка.
— Притащи-ка сюда Лили, — приказал ему Ал, — Лили Линг. И быстро!
Мальчик умчался, шлепая подошвами резиновых сандалий.
— Будь проклята эта петля.
Окно было распахнуто; стоило ей отпустить занавес, как она полетела бы головой вниз, но я успел втащить ее в комнату. Она продолжала что-то кричать по-китайски, колотя меня маленькими кулачками, и я чувствовал под дешевой тканью платья ее изможденное тело.
— В чем дело? — из дверей спросил Ал.
— Она попыталась выкинуться из окна.
— Да успокойся же, — сказал Ал. — Ради Бога, сейчас шесть утра и ты всех перебудишь. — Он и привез меня сюда, в “Красную Орхидею”. — Они повесили ее сына, — объяснил он мне, — сегодня на рассвете. Давай-ка уложим ее на кровать.
С минуту она еще пробовала было сопротивляться, но потом внезапно обмякла, мы прикрыли одеялом ее худое тело цвета желтоватой слоновой кости, которое продолжала сотрясать дрожь. Я закрыл окно и опустил занавес, чтобы смягчить невыносимо яркий утренний свет.
— Мы все молимся за него, все мы. Так что успокойся. — Ал сел на край кровати и стал гладить густые спутанные волосы женщины, которая тихонько всхлипывала, и плач этот воспринимался куда тяжелее, чем ее недавние крики — полные отчаяния стоны разбитого сердца.
— И что теперь?
В дверях остановился один из поварят, изумленно глядя на белые щепки, отлетевшие от вывороченного косяка.
— Притащи-ка сюда Лили, — приказал ему Ал, — Лили Линг. И быстро!
Мальчик умчался, шлепая подошвами резиновых сандалий.
— Будь проклята эта петля.