JК
Прекрасная свинарка :: Ларни Мартти
Страница: 22 из 269Но, поскольку покойник не способен защищаться, я больше не хочу говорить о нем правду.
Моей матери как раз исполнилось сорок пять лет — то есть она была в том возрасте, который, кажется, Бальзак считал порой настоящей зрелости женщины. Она стала собираться в путь к своему фермеру. Три года будущие супруги вели диалог при помощи писем. Они не надоели друг другу, ибо каждый наперебой рассказывал только о себе. Я имела возможность убедиться в этом по многим письмам, прочитанным мною с разрешения мамы.
Несмотря на свой неуклюжий язык и попросту невежество (блаженны люди невежественные, ибо они верят, что знают все!), висконсинский фермер показал себя в письмах порядочным человеком, так как он всякий раз и мне посылал нежные «отеческие» приветы. Он горячо надеялся, что я тоже приеду к нему как падчерица. Мне пришлось, однако, несколько разочаровать его, поскольку я не имела ни малейшего желания возвращаться в Америку, а тем более — в сельскую местность, откуда все толпами бежали в города. Бегство из деревни в то время как раз входило в моду, и ничем невозможно было помешать ему, разве что построить города в сельской местности. Я была в восторге от Хельсинки и от одного молодого человека, на которого возлагала большие надежды. Впоследствии обнаружилось, однако, что наши отношения были лишь поверхностным флиртом, чем-то вроде «дорожной любви», так и не приведшей ни к чему. Но в то время, когда мать готовилась к отъезду, эти отношения помешали мне уложить чемоданы.
Моей матери как раз исполнилось сорок пять лет — то есть она была в том возрасте, который, кажется, Бальзак считал порой настоящей зрелости женщины. Она стала собираться в путь к своему фермеру. Три года будущие супруги вели диалог при помощи писем. Они не надоели друг другу, ибо каждый наперебой рассказывал только о себе. Я имела возможность убедиться в этом по многим письмам, прочитанным мною с разрешения мамы.
Несмотря на свой неуклюжий язык и попросту невежество (блаженны люди невежественные, ибо они верят, что знают все!), висконсинский фермер показал себя в письмах порядочным человеком, так как он всякий раз и мне посылал нежные «отеческие» приветы. Он горячо надеялся, что я тоже приеду к нему как падчерица. Мне пришлось, однако, несколько разочаровать его, поскольку я не имела ни малейшего желания возвращаться в Америку, а тем более — в сельскую местность, откуда все толпами бежали в города. Бегство из деревни в то время как раз входило в моду, и ничем невозможно было помешать ему, разве что построить города в сельской местности. Я была в восторге от Хельсинки и от одного молодого человека, на которого возлагала большие надежды. Впоследствии обнаружилось, однако, что наши отношения были лишь поверхностным флиртом, чем-то вроде «дорожной любви», так и не приведшей ни к чему. Но в то время, когда мать готовилась к отъезду, эти отношения помешали мне уложить чемоданы.