JК
Приключения бравого солдата Швейка в русском плену :: Ванек Карел
Страница: 65 из 454Зачем же бы я, идиот ты такой, приказывал, чтобы австрийцам дали хлеба, если бы тут не было австрийцев? Раз я приказал дать хлеба австрийцам, значит, австрийцы есть!
Фельдфебель, обескураженный загадочным исчезновением австрийцев, и вместе с тем видя полный двор тех, кто в его глазах были австрийцами, совсем запутался и бормотал:
– Никак нет, ваше высокоблагородие, не могу знать, так точно!
– Я тебе покажу, собачья голова, – более спокойно сказал капитан, – сколько тут австрийцев! Смешайте их снова всех вместе!
Он взял у фельдфебеля бумажку и вновь отделял немцев, чехов и другие народы Австрии друг от друга, как овец от козлов; и, когда после итальянцев, стоявших на одном месте, он крикнул: «Австрийцы!», громко раздался один голос: «Хир!»
Это был бравый солдат Швейк, который заявил, что он австрийской национальности. Когда впоследствии его в этом упрекали, он оправдывался:
– Я не мог дать повода неприятелю подумать, что его апостольское величество не имеет ни одного верного подданного. Я должен был закрыть слабые стороны нашего государства, как говаривала пани Покорная из Глубочен своей дочери, когда та шла с ней на бал: «Аничка, надень закрытые панталоны, чтобы на случай, если ты упадёшь, мужчины не увидели твои слабые стороны».
Когда капитан Кукушкин сказал Швейку по-русски, что все-таки одна австрийская свинья нашлась среди этого интернационального сброда, взял своею фельдфебеля за волосы, а Швейка за ухо и принялся стукать их лбами друг о друга, чтобы они лучше познакомились, Швейк заметил:
– Значит, так надо! Ему нужно знать, что такое враг и что он из себя представляет.
Затем Швейк заявил, что куча хлеба, предназначенная для австрийцев, принадлежит ему, как представителю этого народа, на что ему Кукушкин ответил двумя-тремя красочными ругательствами. Кукушкин уже размышлял о том, сколько австрийцев он будет показывать в ведомости и сколько, раз их нет, он на этом сэкономит.
Фельдфебель, обескураженный загадочным исчезновением австрийцев, и вместе с тем видя полный двор тех, кто в его глазах были австрийцами, совсем запутался и бормотал:
– Никак нет, ваше высокоблагородие, не могу знать, так точно!
– Я тебе покажу, собачья голова, – более спокойно сказал капитан, – сколько тут австрийцев! Смешайте их снова всех вместе!
Он взял у фельдфебеля бумажку и вновь отделял немцев, чехов и другие народы Австрии друг от друга, как овец от козлов; и, когда после итальянцев, стоявших на одном месте, он крикнул: «Австрийцы!», громко раздался один голос: «Хир!»
Это был бравый солдат Швейк, который заявил, что он австрийской национальности. Когда впоследствии его в этом упрекали, он оправдывался:
– Я не мог дать повода неприятелю подумать, что его апостольское величество не имеет ни одного верного подданного. Я должен был закрыть слабые стороны нашего государства, как говаривала пани Покорная из Глубочен своей дочери, когда та шла с ней на бал: «Аничка, надень закрытые панталоны, чтобы на случай, если ты упадёшь, мужчины не увидели твои слабые стороны».
Когда капитан Кукушкин сказал Швейку по-русски, что все-таки одна австрийская свинья нашлась среди этого интернационального сброда, взял своею фельдфебеля за волосы, а Швейка за ухо и принялся стукать их лбами друг о друга, чтобы они лучше познакомились, Швейк заметил:
– Значит, так надо! Ему нужно знать, что такое враг и что он из себя представляет.
Затем Швейк заявил, что куча хлеба, предназначенная для австрийцев, принадлежит ему, как представителю этого народа, на что ему Кукушкин ответил двумя-тремя красочными ругательствами. Кукушкин уже размышлял о том, сколько австрийцев он будет показывать в ведомости и сколько, раз их нет, он на этом сэкономит.