Бегство г-на Монда   ::   Сименон Жорж

Несмотря на подушку — да и какое это имело значение! — он в конце длительного бега лежал у моря; он упал возле него, усталый,но уже умиротворенный, и теперь, вытянувшись, покоился на теплом золотом песке, и вокруг не было ничего, кроме моря, песка да самого Монда, и он говорил.

Он говорил, не открывая рта — в этом не было необходимости. Он рассказывал о своей безмерной усталости не от путешествия в поезде, а от долгого жизненного пути.

Сейчас он не чувствовал своих лет. И мог позволить себе надуть губы, как ребенок.

— В пределах моих возможностей я сделал такое огромное усилие…

Здесь он не был обязан выражаться ясно, как тогда, когда жаловался на что-либо жене.

В раннем детстве слуги шушукались, что он никогда не будет ходить, потому что слишком толст. И ноги у него долго оставались кривыми.

В школе он пристально, мучительно вглядывался в буквы на черной доске, и учитель говорил ему:

— Все еще не проснулись?

Так оно и было: несмотря на все усилия, он в конце концов засыпал.

— Бесполезно заставлять его учиться…

Он видел себя в углу двора коллежа Станислава; в то время как все вокруг бегали, он неподвижно сидел на скамье, забытый учителями, которые относились к нему с пренебрежением.

Однако ценой терпения и отчаянного упорства он сдал экзамены на бакалавра.

Господи, как он теперь устал! И почему на его плечи — ведь он же никому не сделал ничего плохого — почему именно на его плечи вечно ложился самый тяжелый груз? Его отец, например, ни к чему не прилагал ни малейших усилий.