Рассказы о литературном институте   ::   Белокопытов Александр

А они тоже - не лыком шиты! Сережа все больше в "Юность" заглядывал, а Николай так сразув "Новый мир" шел, где матерых мужиков печатают. Сережа писал коротенькие рассказы - чистые, свежие, очень на Юрия Казакова похоже. А Николай над романами сидел, где тему жизни и смерти пристально, как сквозь лупу, рассматривал. Кто-то ему даже однажды сказал: "Ну ты, брат, однако, новым Достоевским будешь". Вот он и работал, вкалывал, не хуже Федора Михайловича. А над кроватью портрет его повесил. Но "Новый мир" почему-то не очень разогнался, чтоб взять его романы и напечатать.

Тогда Николай все чаще стал подходить к карте мира - она над Сережиной кроватью висела - и тыкать в нее пальцем.

- Гляди, Сережа, - говорил он, - это вот - Лондон, а это - Париж... а потом отнимал палец и потихоньку жужжа, как самолет, переносил его через океан, кружил немного и садил, где надо. И задумчиво говорил: - А это, Сережа, Нью-Йорк...

- Ну и что? - Пожимал плечами Сережа и подходил к карте.

- А то, - отвечал Николай, - что эти города существуют в природе, на самом деле. И никто их не выдумал. Понял, Сережа, - шептал Николай, отходя от карты, и ложился на кровать.

- Понял, - жал плечами Сережа и тоже ложился на кровать.

А однажды Николай пришел из "Нового мира" с папкой под мышкой и, не ложась на кровать, так сказал Сереже. Положил ему руки на плечи, заглянул в глаза и сказал:

- А давай, Сережа, слепим с тобой дельтаплан, смастерим...

- Зачем он нам нужен-то? - испугался Сережа.

- А затем, что мы на нем улетим отсюда! Куда-нибудь... Хоть - в Париж.