Рассказы о литературном институте   ::   Белокопытов Александр

Подойдешь бывало, к интеллигентным девицам, спросишь подобострастно: "Нельзя ли у вас ефимками одолжиться? А то по наивности и недоразумению продули свои, просвистели, впали в крайнюю бедность". Сам подумаешь: "хорошо бы чаек с сахарком организовать да помечтать о чем-то светлом, высоком." А они поглядят на тебя лучезарными глазами и ответят, как ножом отрежут: "А нет вам никаких ефимок!". "Ну нет, так нет, извините великодушно", - разведешь руками и пойдешь восвояси... В такие дни наступало в общежитии тягостное затишье. Одни-прятались по кельям, боялись людей, другие, наоборот, - бродили по коридорам, как тени, присмиревшие и как бы просветленные. Оставалось одно: терпеть, самоуничижаться, взывать к сочувствию свыше или отсыпаться до отупения, приговаривая: "деньги пропиты, корова продана, спать, старуха, спать... "

В один из таких кромешных дней и обнаружились у нас дорогие гости. Сразу хочу оговориться, что гости они ведь разные бывают. Бывают - хорошие, желанные, а бывают и - плохие. Иной гость бывает, как в горле кость. Был у нас однажды такой, - не у нас, лично, а у соседей, но это дела не меняет, морячок залетный, весь отглаженный, прилизанный, в полубачках и одеколоном пахнет. Так вот он, выпив лишнего, высказался, что не общежитие у нас, а семь этажей, набитые дерьмом, все мужики - алкаши, а бабы - бляди.

Имел, значит, в виду, что ребята того, выпивающие, а девушки невыдержанные, не прочь иногда закинуть ноги кому-нибудь на плечи.

Ему на это возразили, что семь этажей не дерьмом набиты, а - золотом, ты ошибся, боцман. А он опять за свое, гнет и не краснеет.