Рассказы о литературном институте   ::   Белокопытов Александр

Нет, не сидится им в тепле и уюте, надо им сюда выползти, одним своим видом волновать сердце и рушитьиллюзии! "Разжирели, редиски, двоечники, кровопийцы, на наших нищих слезах, чтоб вам лопнуть!" - так хочется мне разговаривать с ними, жестко и непримиримо, но я не могу, не может мне моя интеллигентность такой роскоши позволить.

Между тем мы не уходим, некуда нам идти с пустыми руками. Вот она, жестокая правда жизни, отчаянная реальность! И жесты наши становятся все отчаяннее и требовательнее, наглее. Наконец щелкнул замок, приоткрылась дверца, соблаговолил-таки один откликнуться, посмотреть на нас с ленцой и полупрезрительно. Смотрит, а в глазах ответ один: водки нет. Его лиловые губы давно бы уже могли послать нас куда подальше, но отчего-то не посылают. Ничего не обещающее молчание бутлегера дает нам какую-то призрачную надежду, по крайней мере - так хочется думать.

Я не выдерживаю и начинаю сыпать словами, метать бисер, меня лихорадит... Даже обычно молчаливый и флегматичный Витя начинает помогать мне, - мычать и издавать горловые звуки. Он бывает и не в меру энергичным, крайне редко, но бывает, может сорваться в агрессию и наломать дров, а это - недопустимо. Я говорю о том, что мы постоянные и честные клиенты, о том, что мы их, рвачей, любим и уважаем, и даже спрашиваю о здоровье детей. В моем монологе - темперамент и искрометность, неопровержимые аргументы, заискивание и слезливость, и ни капли фальши. Я искренен - как никогда.