Между собой «клевреты Мецената», как они сами себя величали, жили дружно, только Новакович изводил Кузю, играя с ним, как огромный дог со щенком, да Кузя иногда любил «топить Мотылька», что выражалось в следующем: декламирует Мотылек перед всем обществом свои новые стихи или рассказы. Кончит — и несколько секунд перед аплодисментами царит восхищенное молчание.
— Н-да-с, н-да-с, н-да-с, — скучающе говорит Кузя. — Хороший рассказец, очень славный. Только я его уже читал у другого писателя раньше.
— У кого ты читал?.. — полусмущенно, полусердито допрашивает Мотылек.
— У этого, как его… забыл фамилию. И фабула та же, и даже выражения одинаковые.
— Нет, так нельзя, — стонет возмущенный Мотылек. — Ты обязан указать, где ты читал!!
— Да это не важно. Чего ты волнуешься. Я где-то в немецком журнале читал…
— Да ведь ты не знаешь немецкого языка!
— А ты знаешь?
— Я-то знаю.
— Ну вот, значит, ты и «воспользовался». А мне переводил один знакомый. Ну, прямо-таки у тебя слово в слово, что и там. Знакомого Семен Семенычем зовут, — заканчивал Кузя, заимствуя этот прием «достоверности» у Новаковича.
Мотылька такая неуловимая туманная клевета расстраивала почти до слез. В самом деле — пойди проверь: «Твердо знаю, что читал то же самое в немецком журнале, а в каком — не помню».