Сорок бочек арестантов   ::   Прокопьев Сергей

— О! Я тоже могу так накарябать, — сделал веселое лицо Равиль, — и череп с костями пририсовать для страху!

— Плеснуть в чаек!

— Ты че! — испуганно накрыл чашку. — Вылей сейчас же в помойное ведро, чтобы духу в доме не было! Еще дети найдут.

— Не найдут, — снова унырнула в сени Муслима.

Равиль по-прежнему не пьет и время от времени столбом застывает: «Неужто взаправду сможет отравить?»

…А Муслима и сама не знает.



АБРИКОСЫ В «ТАЁЖНОМ"



На похоронах Геннадия Крючкова, воина пожарной службы, в процессе поминок изрядно выпивший пожарный Иван Троян поколотил не более трезвого следователя Николая Мещерякова.

— Крючков всю дорогу издевался над тобой, — нелестно об умершем отозвался следователь.

— Шутил Генаха, — защитил дружка Иван. — Любил, царствие небесное, это дело. Веселый, стервец, был. Не ныл, как ты всю дорогу: «Жена-поганка, денег нет, гнием в этой дыре». Жил весело и помер — не стонал, не охал. А ведь знал, что недолго протянет.

— Ага, шутил, особенно когда ты яйца в бочку засунул. И сидел дураком набитым.

После этого Троян поколотил следователя. Омрачил под окнами дома умершего поминки. Крепко поколотил. Два зуба выбил.

На следующий день на кладбище винился перед Крючковым: «Прости, Генаха, не сдержался».

Перед Мещеряковым пришлось принародно извиняться. До начальства дошла информация о драке… Мещеряков, похоже, и настучал.