JК
Сорок бочек арестантов :: Прокопьев Сергей
Страница: 41 из 165И тут же на всякий случай застолбил свой интерес. — На двоих делим!
Генаха будто и не слышит дружка.
— Не отрывается, — сообщает громко из КПЗ. — Как бы не порвать.
— Подожди, — не выдержал Троян, бросил сало. — Где? — направился в КПЗ.
— Да вон в углу, ножом бы попробовать. Сейчас принесу.
Сам на выход. И пока Иван искал сотенную, быстренько запер двери камеры.
— Убью! — понял оплошку Иван.
Стучит в дверь, требует освобождения.
— Гендос, открывай!
Кстати, Гендосом называл Крючкова исключительно в состоянии повышенного возбуждения, когда готов был гром и молнии в него метать. И кулаками добавлять воспитательного воздействия. В иное время называл сослуживца с любовью — Генаха.
— Вань, ты ведь никогда в камере Новый год не встречал? — Гендос из-за двери, железом оббитой, спрашивает. — Оригинально! Кому не расскажешь, завидовать будут!
— Убью! — облагодетельствованный оригинальностью долбит ногами в дверь.
Новый год идет по стране, к РОВД подбирается, а Иван вместо того, чтобы доброй чаркой его приветствовать, в заключении сидит. Ни старый проводить, ни Новый встретить.
— Гендос, по доброму прошу — открой!
— Не, Иван Алексеевич, знаю я твое «доброе», жить хочу. Сиди теперь до утра. Смена выпустит. И не беспокойся, я за тебя чарочку приму.
И не выпустил. Неделю после этого на глаза Трояну не попадался, а потом снова стал в устах последнего Генахой.
Генаха будто и не слышит дружка.
— Не отрывается, — сообщает громко из КПЗ. — Как бы не порвать.
— Подожди, — не выдержал Троян, бросил сало. — Где? — направился в КПЗ.
— Да вон в углу, ножом бы попробовать. Сейчас принесу.
Сам на выход. И пока Иван искал сотенную, быстренько запер двери камеры.
— Убью! — понял оплошку Иван.
Стучит в дверь, требует освобождения.
— Гендос, открывай!
Кстати, Гендосом называл Крючкова исключительно в состоянии повышенного возбуждения, когда готов был гром и молнии в него метать. И кулаками добавлять воспитательного воздействия. В иное время называл сослуживца с любовью — Генаха.
— Вань, ты ведь никогда в камере Новый год не встречал? — Гендос из-за двери, железом оббитой, спрашивает. — Оригинально! Кому не расскажешь, завидовать будут!
— Убью! — облагодетельствованный оригинальностью долбит ногами в дверь.
Новый год идет по стране, к РОВД подбирается, а Иван вместо того, чтобы доброй чаркой его приветствовать, в заключении сидит. Ни старый проводить, ни Новый встретить.
— Гендос, по доброму прошу — открой!
— Не, Иван Алексеевич, знаю я твое «доброе», жить хочу. Сиди теперь до утра. Смена выпустит. И не беспокойся, я за тебя чарочку приму.
И не выпустил. Неделю после этого на глаза Трояну не попадался, а потом снова стал в устах последнего Генахой.