Стендинг или правила приличия по Берюрье :: Сан-Антонио
Страница:
21 из 441
Я чуть было не подавился адамовымяблоком.
— Ты забавляешься экс-тазом этой замшелой кубышки и не знаешь, как ее зовут?
— Именно так, старик.
Ну, а в минуты блаженства, как ты ее называешь?
Он смотрит на меня удивленным глазом.
— В общем… мадам графиня. А чего ты ко мне прицепился! Я, что, зря сношаюсь с высшим светом? По-твоему, я должен называть графиню краснозадой макакой, как жену первого попавшего приятеля?
Действительно, нам открывает дверь лакей в полосатом жилете. Старый, очень худой, очень угловатый, высохший, как мумия, с бакенбардами, желтушным цветом лица и криво поставленной вставной челюстью (как будто во рту у него был назубник, как у боксера). Будь полоски на его жилете нарисованы поперек — вылитый скелет.
— Спасение и братство, Фелиций! — небрежно роняет Толстяк, чтобы продемонстрировать мне, что он здесь на короткой ноге, как коротко знакомый.
Полосатик обозначает курбет. При этом на его пергаментном лице не шевелится ни один мускул — это физически уже невозможно. Когда он загнется, то сделает при жизни самое главное дело. Мир кишит такими людьми, как он, которые, едва став взрослыми, уже начинают сознательно умирать. Они учтиво и молчаливо скручиваются, скрючиваются, обезвоживаются, бальзамируются. От них остается только голова покойника. В день "Д" от них не остается никаких отходов.
Упомянутый Фелиций явно осуждает фамильярность Толстяка. Он не привык к таким развязным манерам.
|< Пред. 19 20 21 22 23 След. >|