Стендинг или правила приличия по Берюрье   ::   Сан-Антонио

Чтобы морские пехотинцы, окопавшиеся внутри, подумали, что это свои, потому что только свои могут стучать «тагадага-да-дзыньдзынь». Я неприятно удивлен, что на мою хитрость никто не клюнул: в доме никакого движения. Все тихо и мирно. В каком-то доме кричит пацан, и откуда-то издалека, из-за мирных стен доносится лай шелудивого пса.

— Так и запишем: не везет, — шепотом говорит Толстый, — в доме никого.

— Но кто-то же им открывал дверь, — тоже шепотом говорю я.

— У них должен быть ключ.

— Да нет, они ждали, пока им откроют.

Я шарю по карманам и недовольно морщусь. Всегда такой предусмотрительный, на этот раз я оставил свой сезам в левом выдвижном ящичке для подтяжек, которые я ношу только по выходным дням. Я говорю об этом Берю, но это его совершенно не трогает.

— Дай поработать мужику, — говорит он, роясь в своих бездонных карманах.

Он вытаскивает на свет различные предметы и внимательно разглядывает их. Наконец он останавливает выбор на складном приборе для набивания трубки, снова распихивает по карманам свой хлам и критическим взглядом присматривается к замку.

— Надо иметь инженерные способности, дружище. Идеальный мужик в жизни должен уметь делать все своими руками. Если бы ты знал, до какой степени умение мастерить упрощает существование…

Он сгибает прибор своими толстыми разманикюренными пальцами.

— Слушай, — продолжает Красноречивый. — Я помню, целую вечность назад я был совсем пацаном. Мы с моим дядей Аженором слонялись по Блошиному рынку. Нужда заставила его быть ушлым.