JК
Стендинг или правила приличия по Берюрье :: Сан-Антонио
Страница: 288 из 441От этого его улыбка становилась похожей на заячью, а сам дядюшка чем-то здорово напоминал травоядное животное!
Берю подпиливает последнийзуб на приборе для набивания трубок, выдувает опилки и на ощупь вставляет его в замочную скважину.
Крик-крак! И дверь открывается.
Рассказчик снисходит до подобия улыбки.
— Не так это и сложно, — вздыхает он. — Входите же, господин барон, вы у себя дома.
Глава 12
В которой продолжается Глава одиннадцатая
Мы входим в невзрачный коридор с заплесневелыми стенами. Сдается, что в этом бараке не жили уже тысячу лет. Пахнет сыростью и затхлостью. Берю чихает, но чихает сильнее обычного, потому что он старался удержаться от чиха. От воздушной волны закачался китайский фонарик, подвешенный на потолке.
Я моментально выхватываю из кобуры своего дружка «пифпафа», чтобы быть готовым ко всему, и продвигаюсь внутрь лома.
Справа и слева в коридор выходят много дверей. Мы пинком распахиваем их и заглядываем в комнаты. Пусто, обшарпанно, изъедено молью и пахнет гнилью.
— Будто спальня Спящей красавицы из дубовой рощи, — замечает Толстый, демонстрируя свои глубокие познания в культуре.
Нам ничего не остается делать, как подняться по лестнице на второй этаж, потому что на первом мы ничего не обнаружили. Мы вступаем на лестницу, хотя это и не так престижно, как вступить в воздушно-десантные войска. Я об этом уже говорил в моменты самозабвения. Не так престижно, но более опасно, так как едва мы поднялись на несколько степеней, как сверху в нас стали плеваться.
Берю подпиливает последнийзуб на приборе для набивания трубок, выдувает опилки и на ощупь вставляет его в замочную скважину.
Крик-крак! И дверь открывается.
Рассказчик снисходит до подобия улыбки.
— Не так это и сложно, — вздыхает он. — Входите же, господин барон, вы у себя дома.
Глава 12
В которой продолжается Глава одиннадцатая
Мы входим в невзрачный коридор с заплесневелыми стенами. Сдается, что в этом бараке не жили уже тысячу лет. Пахнет сыростью и затхлостью. Берю чихает, но чихает сильнее обычного, потому что он старался удержаться от чиха. От воздушной волны закачался китайский фонарик, подвешенный на потолке.
Я моментально выхватываю из кобуры своего дружка «пифпафа», чтобы быть готовым ко всему, и продвигаюсь внутрь лома.
Справа и слева в коридор выходят много дверей. Мы пинком распахиваем их и заглядываем в комнаты. Пусто, обшарпанно, изъедено молью и пахнет гнилью.
— Будто спальня Спящей красавицы из дубовой рощи, — замечает Толстый, демонстрируя свои глубокие познания в культуре.
Нам ничего не остается делать, как подняться по лестнице на второй этаж, потому что на первом мы ничего не обнаружили. Мы вступаем на лестницу, хотя это и не так престижно, как вступить в воздушно-десантные войска. Я об этом уже говорил в моменты самозабвения. Не так престижно, но более опасно, так как едва мы поднялись на несколько степеней, как сверху в нас стали плеваться.