Страница:
38 из 97
С улицы опять донеслось:
"Ка-га-га-га!"
Бригаденфюрер вскочил с постели, на цыпочках подбежал к окну, откинул штору, прислонился ухом к стеклу.
"Ка-га-га-га!" - прокричал гусь... настоящий гусь за окном.
- О бог мой! - только и смог сказать бригаденфюрер. Он выбежал в прихожую, разбудил храпевшего на диване денщика:
- Встань! Скорей! Там гусь.
- Что? Где? Какой гусь? - вскочил денщик.
- У нас в саду. Под окном. Ах, да скорей же ты. Скорее! Его могут поймать и другие.
Денщик схватил с вешалки мундир, фуражку, пробкой вылетел из особняка.
...Прошло десять минут, пятнадцать... Денщик с гусем не появлялся. Прошел час. Не вернулся денщик и без гусака.
Гуляйбабка сидел подавленный, убитый. Убитый потому, что перед ним сидел с гусаком на коленях не бригаденфюрер Поппе, а его денщик Курт. Гуляйбабка готов был задушить его, свернуть ему жирную шею. Это он, этот растолстевший, как и его хозяин, боров испортил всю кашу, сорвал партизанам поимку шефа гестапо.
- Почему вы надели мундир бригаденфюрера? Его фуражку? - чуть не кричал с досады Гуляйбабка.
- Я нечаянно. Впотьмах, - вскочил гестаповец. - Я так торопился! Вернее, меня торопил бригаденфюрер. Ему так гусятины хотелось!
Емлютин, сидевший при допросе, подошел к расстроенному неудачей Гуляйбабке, сочувственно положил руку на его плечо:
- Не убивайся, Иван Алексеич. Хуже бывает.
- Нет! - встал Гуляйбабка. - Жадничать нельзя.
|< Пред. 36 37 38 39 40 След. >|