JК
Ваша взяла, Дживс :: Вудхауз Пэлем Гринвел
Страница: 237 из 273И чувствуется некоторая неопределенность насчет того, что же дальше.
По счастью, неловкость еще не успела занять доминирующие позиции, как входит Анджела, и на этом кончился наш тет-а-тет. Чертова Бассет объявила ей о нашей помолвке, Анджела ее расцеловала и сказала, что Бассет обязательно будет очень-очень счастлива, а Бассет расцеловала Анджелу и сказала, что и она будет очень-очень счастлива с Гасси, и Анджела сказала, что обязательно будет, ведь Огастус такой душка, Бассет поцеловала ее еще раз, а Анджела – ее, и, словом, дело приняло такой беспросветно женский оборот, что я рад был потихоньку унести ноги.
Я бы все равно был рад удрать, при любых обстоятельствах, ибо если и пришло время Бертраму задуматься, и задуматься хорошенько, то именно теперь.
По-моему, это был конец. Еще ни разу в жизни, даже когда несколькими годами раньше по оплошности обручился с Гонорией, ужасной кузиной Таппи, у меня не было такого ощущения, будто я провалился по пояс в трясину и вот-вот бесследно уйду в нее с головой. Я побрел прочь, вышел в сад, нервно мусоля в зубах дымящуюся сигарету и чувствуя, как клинок все глубже вонзается в сердце. Я шел как во сне и пытался представить себе, каково это будет – постоянно, до конца дней лицезреть перед собой эту самую Бассет, и одновременно прилагал усилия, чтобы не представлять себе этого, если вы меня понимаете, и вдруг наткнулся на что-то, что могло быть деревом, но не было – потому что это был Дживс.
– Прошу прощения, сэр, – произнес он. – Мне следовало вовремя посторониться.
По счастью, неловкость еще не успела занять доминирующие позиции, как входит Анджела, и на этом кончился наш тет-а-тет. Чертова Бассет объявила ей о нашей помолвке, Анджела ее расцеловала и сказала, что Бассет обязательно будет очень-очень счастлива, а Бассет расцеловала Анджелу и сказала, что и она будет очень-очень счастлива с Гасси, и Анджела сказала, что обязательно будет, ведь Огастус такой душка, Бассет поцеловала ее еще раз, а Анджела – ее, и, словом, дело приняло такой беспросветно женский оборот, что я рад был потихоньку унести ноги.
Я бы все равно был рад удрать, при любых обстоятельствах, ибо если и пришло время Бертраму задуматься, и задуматься хорошенько, то именно теперь.
По-моему, это был конец. Еще ни разу в жизни, даже когда несколькими годами раньше по оплошности обручился с Гонорией, ужасной кузиной Таппи, у меня не было такого ощущения, будто я провалился по пояс в трясину и вот-вот бесследно уйду в нее с головой. Я побрел прочь, вышел в сад, нервно мусоля в зубах дымящуюся сигарету и чувствуя, как клинок все глубже вонзается в сердце. Я шел как во сне и пытался представить себе, каково это будет – постоянно, до конца дней лицезреть перед собой эту самую Бассет, и одновременно прилагал усилия, чтобы не представлять себе этого, если вы меня понимаете, и вдруг наткнулся на что-то, что могло быть деревом, но не было – потому что это был Дживс.
– Прошу прощения, сэр, – произнес он. – Мне следовало вовремя посторониться.