Возвращение Остапа Крымова   ::   Катунин Василий

Остап поднял глаза на серое, покроя сороковых годов, здание главпочтамта, символизирующее по задумке его авторов-архитекторов корабль, плывущий в коммунизм, и вздохнул:

Эх, такую страну развалили!

Эта фраза была рождена скорее не самим существом этой проблемы, а ее частным отголоском — теми трудностями, которые возникли у Остапа с пересечением границы. Паспорт Крымова, давно подлежавший замене, не имел должных отметок ни с украинской, ни с российской сторон и доживал свои последние дни, находясь в глубокой коме. Единственное, что задерживало Остапа с обменом, — это его нерешительность с выбором гражданства. Бывший подданный СССР ждал, как лягут карты в обеих странах, которые все время лихорадило то с руководством, то с войной, то с погодными условиями и, неизменно, с экономикой. К сожалению, Украина не признавала двойного гражданства. По всей видимости, такая принципиальность была рождена чувством национальной гордости. Это очень огорчало Остапа. Крымову не хотелось как-то делить свою интернациональную советскую сущность. Тем более что он сам для себя не смог бы с уверенностью ответить, где же его Родина. Пропахавший с ранней юности весь Союз от Таллинна до Курил, Остап чувствовал себя тесно и неуютно в рамках одной республики, как матерый волк в вольере зоопарка.

Одни люди живут и учатся, другие — просто живут. Остапу всегда хотелось относиться ко второй категории, но у него не всегда это получалось. Жизнь все время учила его тому, что все происходящее вокруг — это комедия дли тех, кто думает, и трагедия для тех, кто только чувствует. С годами ему все трудней стало находить новых друзей и не терять старых, и в результате в настоящий момент его ближайшим сердечным другом была лишь нательная рубашка.