JК
Храм Диониса :: Горло Анатолий Иванович
Страница: 72 из 73Вскоре свист прекратился:
— Почему бульдозеры стоят? Я же им приказал, чтобы с утра взялисьза дорогу! Бригаду асфальтировщиков вызвал, понимаешь… И Бузилэ на гравий поставил, тоже не видно…
— Лежит Бузилэ, — сказал Вася.
— Что с ним? Такой лоб!
— Живот болит, отравился, говорит, чем-то.
— Знаю я чем, в столовой салату съел, — догадался Апостол, — я ж им говорил, чтоб заменили!
— И его дружки-бульдозеристы тоже, видать, поотравлялись. Сенька хромает, а у другого рука на привязи.
— Хорошо, хоть иностранцы не пострадали, — сказал Апостол.
— Дочка, налей мне четверть стакана вермута, — сказал Филипп буфетчице.
— Чего? — подбоченилась та.
— Четверть, — начал Филипп и умолк.
В открытую дверь ворвался раскат грома:
— Филипп, немедленно выйди из буфета! Повторяю…
— А ну-ка убирайся отсюда, живо! — прикрикнула на него буфетчица.
Филипп поплелся к выходу:
— Я ж ему говорил, не дадут у нас четверть стакана, а он: разводи, разводи!…
На окраине села старухи уже заняли свои места перед ямой-кормушкой. Прошел самосвал, груженный бутом. Его так тряхнуло, что один камень свалился на дорогу. Длинноногая попыталась сдвинуть его на свою сторону, не получилось.
— Подсоби, — попросила она соседку.
С трудом они подкатили камень к калитке, разогнулись, чтобы передохнуть.
— Задумала что? — спросила толстушка.
— Ежели колхоз крупное строительство затеял, может, на глухую стену соберу, она у меня отходит.
— Почему бульдозеры стоят? Я же им приказал, чтобы с утра взялисьза дорогу! Бригаду асфальтировщиков вызвал, понимаешь… И Бузилэ на гравий поставил, тоже не видно…
— Лежит Бузилэ, — сказал Вася.
— Что с ним? Такой лоб!
— Живот болит, отравился, говорит, чем-то.
— Знаю я чем, в столовой салату съел, — догадался Апостол, — я ж им говорил, чтоб заменили!
— И его дружки-бульдозеристы тоже, видать, поотравлялись. Сенька хромает, а у другого рука на привязи.
— Хорошо, хоть иностранцы не пострадали, — сказал Апостол.
— Дочка, налей мне четверть стакана вермута, — сказал Филипп буфетчице.
— Чего? — подбоченилась та.
— Четверть, — начал Филипп и умолк.
В открытую дверь ворвался раскат грома:
— Филипп, немедленно выйди из буфета! Повторяю…
— А ну-ка убирайся отсюда, живо! — прикрикнула на него буфетчица.
Филипп поплелся к выходу:
— Я ж ему говорил, не дадут у нас четверть стакана, а он: разводи, разводи!…
На окраине села старухи уже заняли свои места перед ямой-кормушкой. Прошел самосвал, груженный бутом. Его так тряхнуло, что один камень свалился на дорогу. Длинноногая попыталась сдвинуть его на свою сторону, не получилось.
— Подсоби, — попросила она соседку.
С трудом они подкатили камень к калитке, разогнулись, чтобы передохнуть.
— Задумала что? — спросила толстушка.
— Ежели колхоз крупное строительство затеял, может, на глухую стену соберу, она у меня отходит.