Жизнь как песТня   ::   Олейников Илья

— А что тебя так поражает, я не понимаю? Ты ведь лысину собираешься лечить?

— Да. Остальное у меня вроде все в порядке.

— Ну вот! Надо же профессору посмотреть, как она у тебя устроена.

— А как она может быть устроена? — разводил от непонимания руками Моткин. — Лысина она и есть лысина! Какие в ней могут быть секреты?

— Да, Гриня! — вздохнул Моисеев. — Ты как был деревней, так деревней и остался! Ты уж, если не знаешь чего, так молчи лучше, чтоб народ не смешить. И запомни — лысина всегда индивидуальна. Понимаешь, всегда!

— Да это-то я понимаю. Я другого не понимаю — фотокарточки для чего?

— Повторяю для идиотов: чтобы понять ее характер и правильно про-ди-аг-но-сти-ро-вать! Ты ведь прежде чем зуб начать лечить, делаешь снимок? Это тебя не удивляет?

— Черт его знает! — бормотал сбитый с толку Моткин. — Зубы это зубы, а лысина — все-таки лысина. Чуднґо как-то! А сколько фотокарточек?

— Сейчас глянем! — охотно отозвался Моисеев и снова приложился к печатному органу. — Три! — празднично объявил он. — Три, родимые! Лысина со стороны правого уха, соответственно со стороны левого и лысина сверху. Так что вперед и с песней. Да, вот тут еще и адресок указан. Ты адресок-то запиши, — сказал он. — Берлин. Институт мужской красоты. Отделение кожноголовной поверхно-стной хирургии. Профессору Ризеншнауцеру. Лично в руки.

Григорий тщательно записал адресок и, с трудом дождавшись конца выступления, рванул в фотоателье.