JК
Золотой автомобиль :: Рейто Енё
Страница: 126 из 217На холме нещадно палило солнце, и господин Ванек во что бы то ни стало решил приобрести где-нибудь зонт.
Так началась его выучка, и так начался его крестный путь.
Позднее к нему присоединился господин Вюрфли, вооруженный большим прожектором, господин Вюрфли – бывший владелец цюрихской балетной школы, посланный сюда тоже, вероятно, за какую-то провинность. Так и торчали они при сорока градусах в тени, если учесть, что никакая тень не касалась вершины холма.
– Отчего сержант так разозлен на меня? – чуть погодя поинтересовался господин Ванек.
– Из-за цикады. Цикада ведь вроде саранчи. А господин сержант – Лев.
– Откуда мне знать? Я только вижу, что он крупная птица.
– Для художника солдатская жизнь нестерпима.
– Надо полагать, – ответил господин Ванек, пожимая плечами. Дались ему эти художники.
– Живописцы – натуры тонкие, да и музыканты тоже.
– Равно и каменотесы и танцоры…
– Разве вы не подписались бы под этими словами?
– Чтобы подписаться, человеку надо прежде всего знать свое имя. А с этим вопросом пока не все ясно.
Когда они вернулись в роту для учебных упражнений, сержант Вердье вновь сладострастно расправил усы, словно вышеупомянутый гурман, оттягивающий звездную минуту контакта с любимейшим лакомством.
– Рядовой, – вновь спросил он секретаря. – Теперь вы знаете, кто я?
– Лев!
– Пожалуй, получше цикады. А как вы можете назвать меня иначе?
– Вы – царь зверей!
– Осел! Сам ты царь зверей. Ясно?
– Конечно.
Так началась его выучка, и так начался его крестный путь.
Позднее к нему присоединился господин Вюрфли, вооруженный большим прожектором, господин Вюрфли – бывший владелец цюрихской балетной школы, посланный сюда тоже, вероятно, за какую-то провинность. Так и торчали они при сорока градусах в тени, если учесть, что никакая тень не касалась вершины холма.
– Отчего сержант так разозлен на меня? – чуть погодя поинтересовался господин Ванек.
– Из-за цикады. Цикада ведь вроде саранчи. А господин сержант – Лев.
– Откуда мне знать? Я только вижу, что он крупная птица.
– Для художника солдатская жизнь нестерпима.
– Надо полагать, – ответил господин Ванек, пожимая плечами. Дались ему эти художники.
– Живописцы – натуры тонкие, да и музыканты тоже.
– Равно и каменотесы и танцоры…
– Разве вы не подписались бы под этими словами?
– Чтобы подписаться, человеку надо прежде всего знать свое имя. А с этим вопросом пока не все ясно.
Когда они вернулись в роту для учебных упражнений, сержант Вердье вновь сладострастно расправил усы, словно вышеупомянутый гурман, оттягивающий звездную минуту контакта с любимейшим лакомством.
– Рядовой, – вновь спросил он секретаря. – Теперь вы знаете, кто я?
– Лев!
– Пожалуй, получше цикады. А как вы можете назвать меня иначе?
– Вы – царь зверей!
– Осел! Сам ты царь зверей. Ясно?
– Конечно.