Золотой теленок   ::   Ильф Илья

-- Как, вы сказали, фамилия подпольного миллионера?

-- Корейко, -- ответил Балаганов.

-- Да, да, Корейко. Прекрасная фамилия. И вы утверждаете, что никто не знает о его миллионах.

-- Никто, кроме меня и Пружанского. Но Пружанский, ведь я вам говорил, будет сидеть в тюрьме еще года три. Если б вы только видели, как он убивался и плакал, когда я выходил на волю. Он, видимо, чувствовал, что мне не надо было рассказывать про Корейко.

-- То, что он открыл свою тайну вам, это чепуха. Не из-за этого он убивался и плакал. Он, вероятно, предчувствовал, что вы расскажете всю эту историю мне. А это действительно бедному Пружанскому прямой убыток. К тому времени, когда Пружанский выйдет из тюрьмы, Корейко будет находить утешение только в пошлой пословице: "Бедность не порок".

Остап скинул свою летнюю фуражку и, помахав ею в воздухе, спросил:

-- Есть у меня седые волосы?

Балаганов подобрал живот, раздвинул носки на ширину ружейного приклада и голосом правофлангового ответил:

-- Никак нет!

-- Значит, будут. Нам предстоят великие бои. Вы тоже поседеете, Балаганов. Балаганов вдруг глуповато хихикнул:

-- Как вы говорите? Сам принесет деньги на блюдечке с голубой каемкой?

-- Мне на блюдечке, -- сказал Остап, -- а вам на тарелочке.

-- А как же Рио-де-Жанейро? Я тоже хочу в белых штанах.

-- Рио-де-Жанейро -- это хрустальная мечта моего детства, -- строго ответил великий комбинатор, -- не касайтесь ее своими лапами. Ближе к делу. Выслать линейных в мое распоряжение.