Петерс Латыш   ::   Сименон Жорж

Потом он рассказывал, что в этот самый момент собеседник мог одним ударом ноги отправить его барахтаться в море.

Это было секундным делом, но Йохансон, который пристроился на корточках около первой сваи, не воспользовался этой возможностью.

Так же чистосердечно Мегрэ признавался и в том, что в какой-то момент сам должен был ухватиться за ногу задержанного, чтобы взобраться на скалу.

Затем оба молча пустились в обратный путь. Начался прилив. Берег был всего в нескольких шагах, но из-за лужи, которая недавно доставила комиссару столько хлопот и стала с тех пор только глубже, они не могли добраться до суши.

Латыш первым ступил в воду, метра через три он поскользнулся, грохнулся в грязь и встал, отплевываясь, – вода доходила ему теперь до пояса.

Мегрэ двинулся за ним. Был момент, когда комиссар зажмурился: ему показалось, что тело его оседает под собственной тяжестью, перестает слушаться. Выбрались на каменистый берег они совершенно мокрые, вода с одежды бежала ручьями.

– Она заговорила? – спросил Латыш безжизненным голосом, в котором не было ничего, что может привязывать человека к земле.

Мегрэ имел право на ложь. Он предпочел признаться:

– Она ничего не сказала. Но я и так знаю.

Оставаться на берегу было невозможно. Под порывами ветра их одежда превратилась в ледяной компресс. Латыш первый застучал зубами. При неясном свете луны Мегрэ заметил, что у задержанного посинели губы.

Он был без усов.