JК
Петля для губернатора :: Воронин Андрей
Страница: 80 из 410В приличном месте мы снимем приличную и покладистую девочку, а может быть, идвух. Плевать на деньги! Денег скоро будет сколько угодно, так что сегодня мы можем позволить себе кое-что особенное”.
Продолжая ухмыляться, он вышел из лифта и остановился перед дверью своей квартиры. Ухмылка медленно сбежала с его лица. Дверь была приоткрыта, внутри горел свет и играла негромкая музыка. Губанов узнал Луи Армстронга и озабоченно нахмурился: это была любимая кассета жены.
Грабители вряд ли стали бы шмонать квартиру под музыку, особенно под такую. Губанов тяжело вздохнул: честно говоря, он предпочел бы грабителей.
Майор толкнул дверь и вошел.
Свет горел повсюду, даже в туалете и ванной. В гостиной он увидел привычную, до слез знакомую картину: стоя посреди комнаты в одних кружевных трусиках, супруга майора Губанова замысловато выламывалась под музыку, держа в правой руке пустой бокал. Наблюдая за ней со спины, Губанов вынужден был признать, что это получается у нее очень даже неплохо: трезвая или пьяная, Ирина отлично чувствовала ритм и умела великолепно двигаться.
Тело у нее все еще оставалось молодым и упругим, и сейчас, когда Губанов не видел мутных расфокусированных глаз и пьяно отвисшей нижней губы, она казалась обжигающе красивой – такой, какой она была в двадцать лет. Тогда она тоже обожала танцевать под Армстронга, но тогда все было совсем по-другому. В то время она еще не пила, и тогда у них с Губановым была любовь до гроба, от которой теперь не осталось ничего, кроме обоюдного тоскливого раздражения.
Продолжая ухмыляться, он вышел из лифта и остановился перед дверью своей квартиры. Ухмылка медленно сбежала с его лица. Дверь была приоткрыта, внутри горел свет и играла негромкая музыка. Губанов узнал Луи Армстронга и озабоченно нахмурился: это была любимая кассета жены.
Грабители вряд ли стали бы шмонать квартиру под музыку, особенно под такую. Губанов тяжело вздохнул: честно говоря, он предпочел бы грабителей.
Майор толкнул дверь и вошел.
Свет горел повсюду, даже в туалете и ванной. В гостиной он увидел привычную, до слез знакомую картину: стоя посреди комнаты в одних кружевных трусиках, супруга майора Губанова замысловато выламывалась под музыку, держа в правой руке пустой бокал. Наблюдая за ней со спины, Губанов вынужден был признать, что это получается у нее очень даже неплохо: трезвая или пьяная, Ирина отлично чувствовала ритм и умела великолепно двигаться.
Тело у нее все еще оставалось молодым и упругим, и сейчас, когда Губанов не видел мутных расфокусированных глаз и пьяно отвисшей нижней губы, она казалась обжигающе красивой – такой, какой она была в двадцать лет. Тогда она тоже обожала танцевать под Армстронга, но тогда все было совсем по-другому. В то время она еще не пила, и тогда у них с Губановым была любовь до гроба, от которой теперь не осталось ничего, кроме обоюдного тоскливого раздражения.