Анжелика в Квебеке   ::   Голон Анн

Он сохранил все свои зубы, почти такие же хорошие, как у индейцев, здоровые, прочные. Это приблизительно все, что у него осталось. Все остальное утекло: силы, деньги, друзья. Так случается. Особенно со старыми жителями этой проклятой колонии. Старики здесь больше не нужны. Их слишком долго видели. Им слишком много должны. Их предпочитают забыть. Целый день трезвонили сегодня эти проклятые колокола. Бам! Бум! И снова! А после: динь-дон, динь-дон! И вы думаете, нашлась хоть одна милосердная душа, чтобы прийти к нему и рассказать о том, что происходит и что означал этот пушечный выстрел? Потому что… ему это не померещилось! Стреляли из пушки.

Но его любопытство так с ним и осталось. Все разбежались, как стая куропаток.

Все кинулись на набережную, встречать чужеземцев. Он остался один на этой проклятой скале, как в те времена, когда он был ребенком и взбирался на нее по козьей тропе. Кто бы поверил, что эта широкая мощеная площадь Верхнего города, по которой теперь разъезжают дамы в каретах, была когда-то поляной, окаймленной высокими деревьями, где он, шестилетний мальчуган, бродил с маленьким складным ножом в поисках дикой спаржи или папоротника, растущих на влажной земле, чтобы принести их матери для семейного супа.

Этот ручей, пересекающий площадь, прятался среди высоких трав. Он окунал в него свои ноги маленького нормандца, глядя в кроны высоких деревьев американской земли.

Он вырезал себе дудочку, сидя меж корней старого дуба, на том месте, где теперь возвышается собор.