JК
Пикник с покойником :: Смирнова Алена
Страница: 35 из 158Там же встретил свою суженую, виолончелистку Киру. У них родились двое сыновей. Муся училась на журфаке, а Лева, младший, — в архитектурном. В тесноватой и уютной квартире Зингеров я испытала первый шок, длящийся до сих пор. Боже, как там любили детей! Их не баловали, не задаривали подарками, даже наказывали и, случалось, бурно ссорились с ними. Но их прихода домой по вечерам ждали нетерпеливо, плакали и смеялись вместе с ними не символически, а по-настоящему. Если кто-то заболевал, родители отказывались от развлечений. Если кому-то нужны были деньги, плевали на отдых и загружались сверхурочно под завязку. Это было радостное самопожертвование без кривлянья и упреков. Однажды Зорий заглянул в служебный кабинет отца:
— Ты не слишком занят, папа? Мне необходим совет.
— Только у подонков бывает что-то более важное, чем доверие сына, — ответствовал Давид Григорьевич и снял с коленей пылкую аспирантку.
Некогда Давида Григорьевича звали преподавать в Израиль. Сулили многое. Но он отказался.
— Мальчика тогда сживут со свету, — ответил профессор Зингер, думая о карьере старшего, и остался в стране, где очереди за молоком занимали на рассвете.
Когда муж Муси заговорил о переселении на историческую родину, Давид Григорьевич задумался. Ехать он не хотел, по-прежнему рассчитывал на работу. Но!
— Я участник Второй мировой войны, — сказал он, — следовательно, в Израиле мне обеспечено сносное существование. Пока вы там устроитесь, кто-то должен вам помогать.
— Ты не слишком занят, папа? Мне необходим совет.
— Только у подонков бывает что-то более важное, чем доверие сына, — ответствовал Давид Григорьевич и снял с коленей пылкую аспирантку.
Некогда Давида Григорьевича звали преподавать в Израиль. Сулили многое. Но он отказался.
— Мальчика тогда сживут со свету, — ответил профессор Зингер, думая о карьере старшего, и остался в стране, где очереди за молоком занимали на рассвете.
Когда муж Муси заговорил о переселении на историческую родину, Давид Григорьевич задумался. Ехать он не хотел, по-прежнему рассчитывал на работу. Но!
— Я участник Второй мировой войны, — сказал он, — следовательно, в Израиле мне обеспечено сносное существование. Пока вы там устроитесь, кто-то должен вам помогать.