JК
Аслан и Людмила :: Вересов Дмитрий
Страница: 12 из 326Он решительно вышел на середину гостиной под самый апельсиновый абажур и громко сказал:
– Колбаски скушал я!
Потом внимательно оглядел присутствующих, убедился, что все смотрят именно на него, и повторил еще громче:
– Колбаски скушал я! Без хлеба…
Княгиня готова была уже сказать: «На здоровье, дитя мое!», рассмеяться, поцеловать чернявую голову мальчика и тем сгладить тягостное впечатление от этого происшествия, как вдруг захрипели простуженные часы, а потом неожиданно ясно и громко пробили. Мальчик вскрикнул, бросился к Борскому, спрятал голову у него на груди и расплакался.
Скоро Борский с мальчиком ушли. Какое-то время все в гостиной сидели молча, а потом Вера Федоровна сказала со вздохом:
– Бедный голодный мальчик…
– А ведь это Борский скушал, – послышался из вольтеровского кресла голос Ивана Ивановича.
– Как Борский? – удивились все присутствующие.
– А так. Я как раз курил в прихожей и хорошо видел, как наш поэт в хорошем расположении духа, видимо, вдохновленный, зашел на кухню и аккуратненько сжевал всю колбасу. А мальчик тут ни при чем. Мальчик себя оговорил…
В гостиной снова замолчали. И снова прервала молчание княгиня Вера Федоровна Кушнарева:
– Бедный благородный мальчик…
2003 год. Москва
Мама сидела перед зеркалом и красила ресницы. С любовью и восхищением перед собственной красотой. Ей еще не было сорока. И ей это нравилось. Так нравилось, как не должно было бы нравиться нормальному человеку.
– Колбаски скушал я!
Потом внимательно оглядел присутствующих, убедился, что все смотрят именно на него, и повторил еще громче:
– Колбаски скушал я! Без хлеба…
Княгиня готова была уже сказать: «На здоровье, дитя мое!», рассмеяться, поцеловать чернявую голову мальчика и тем сгладить тягостное впечатление от этого происшествия, как вдруг захрипели простуженные часы, а потом неожиданно ясно и громко пробили. Мальчик вскрикнул, бросился к Борскому, спрятал голову у него на груди и расплакался.
Скоро Борский с мальчиком ушли. Какое-то время все в гостиной сидели молча, а потом Вера Федоровна сказала со вздохом:
– Бедный голодный мальчик…
– А ведь это Борский скушал, – послышался из вольтеровского кресла голос Ивана Ивановича.
– Как Борский? – удивились все присутствующие.
– А так. Я как раз курил в прихожей и хорошо видел, как наш поэт в хорошем расположении духа, видимо, вдохновленный, зашел на кухню и аккуратненько сжевал всю колбасу. А мальчик тут ни при чем. Мальчик себя оговорил…
В гостиной снова замолчали. И снова прервала молчание княгиня Вера Федоровна Кушнарева:
– Бедный благородный мальчик…
2003 год. Москва
Мама сидела перед зеркалом и красила ресницы. С любовью и восхищением перед собственной красотой. Ей еще не было сорока. И ей это нравилось. Так нравилось, как не должно было бы нравиться нормальному человеку.