Белая ночь   ::   Вересов Дмитрий

Совершенно свободный проход к омерзительной, ублюдочной роже. Мгновение перед ударом было посильнее мхатовской паузы. Пробил Кирилл стандартную «двойку» — левый-правый — и тут же почувствовал, что попал вскользь. Из слюнявого рта вылетела папироска, кулак почувствовал мягкость и влажность, вместо ожидаемой жесткости. Но времени было еще навалом. «А у тебя, Марков, боковой!» Боковым справа Кирилл ударил еще раз и почувствовал удовольствие от крепкого, звонкого удара.

Сынок ударился о стенку и стал сползать вниз, беспомощно шаря вокруг себя ручищами. Вот почему люди дерутся ногами! Потому что о такую мразь не хочется марать руки, и Кирилл ударил каблуком в торчащее под грязной тельняшкой брюшко…

Над поверженным врагом принято говорить что-то правильное и поучительное.

— Это тебе за Невского, за Иволгина и за меня, — сказал Марков и пошел в свою комнату через темный коридор, как через триумфальную арку.

Теперь у него все будет по-другому. Он будет драться и побеждать. А мразь и нечисть будет ползать в крови и молить о пощаде. Теперь так будет всегда.

Дима сидел на кровати и прикладывал к глазу бутылку «Бенедиктина».

— Женись, Димка, — проговорил Кирилл, чувствуя, что волнение настигает его только сейчас, — а глаз твой до свадьбы заживет…

Удивительно, что сынок хозяйки, которого звали Олегом, с этого дня считал Кирилла чуть ли не своим братом по принципу: если разбили морду и пустили кровь, значит, породнились.