Пир во время войны   ::   Миронова Елена

И Жанна тоже ездила с ним… Их принимали по-королевски. Ну а как иначе, если Малик много — много лет отсылает деньги родственникам в Азербайджан! И как без этого — то! Иначе они не выживут, а родственников — много, и все они хотят есть, одеваться, учиться… После этих поездок он привозил в Москву круги свежайшего домашнего нежного сыра из овечьего молока, молодого барашка, которого забивали не только в день приезда почётного гостя, но и ему «на дорожку», и сладости. Конечно, в Москве можно купить и мясо, и сладкое, и сыр. Но ведь вкус не сравнить! Разве можно назвать рахат — лукумом то, что продаётся в московских супермаркетах? А пахлава и шакер — чурек? Это же просто смех! Малик загружался халвой и бамией вперёд на пару месяцев. А потом из Ленкорани приезжал курьер с дарами, и так было всегда. И будет всегда. Малик Гусейнов — большой авторитет, и не только в родном городе, но и в Москве, которая стала его вторым домом. Но он так грустит о родине, что даже свой дом — в двух километрах от МКАД — построил в духе национальных традиций, из камня…

Малик сбросил с себя ценный груз воспоминаний. Надо дело делать, а потом расслабляться. А он в последние годы только и делал, что расслаблялся, взвалив основной груз принятия решений на дочь. Жанка — несмотря на то, что, когда отец ввёл её в курс дел, ей было шестнадцать, очень быстро втянулась. Малик довольно покачал головой — он готовит её для того, чтобы переложить впоследствии свои проблемы на её плечи.

Ну, положим, вот умрёт он.