JК
Блудная дочь :: Джексон Лиза
Страница: 25 из 416Ношеные, выцветшие на солнце «ливайсы», футболка, когда-то зеленая, а теперь выгоревшая до неопределенного оттенка, пыльные ковбойские сапоги, блестящие от пота черные волосы. Все как тогда.
– Шелби Коул! – насмешливо протянул он, скользнув по ней цепким взглядом. – Так-так... Слышал о твоем приезде.
– Вот как?
«Это еще что за ерунда? Почему так колотится сердце? Все кончено, слышишь, кончено и забыто! Этот потрепанный жизнью ковбой для тебя никто!»
– Новости в нашем городе быстро распространяются. Особенно дурные.
Он непринужденно прислонился к спинке скамьи, и у Шелби вдруг снова перехватило дыхание. За десять лет она успела забыть, что Нейвом Смитом можно любоваться бесконечно, словно творением художника, – в каждом движении, в каждой позе он гибок, естествен и неотразимо сексуален.
– Это везде так.
– Да, наверное.
Сдвинув темные очки на нос, он беззастенчиво ее разглядывал. Да и сама Шелби не могла оторвать от него глаз. Все тот же упрямый подбородок, затененный трехдневной щетиной, все те же мускулистые руки, покрытые бронзовым загаром, озорная усмешка в углах рта. Смоляные волосы – наследство матери-индианки – в беспорядке падают на лоб.
Что привело тебя в наши Палестины?
Признаться? Промолчать? Солгать? Но кому же и знать правду, как не Нейву? Где-то на белом свете живет его дочь – девятилетняя девочка, о существовании которой он не подозревает, которую не может ни принять, ни отвергнуть.
С годами Шелби убедила себя, что ее дочь – дитя Нейва.
– Шелби Коул! – насмешливо протянул он, скользнув по ней цепким взглядом. – Так-так... Слышал о твоем приезде.
– Вот как?
«Это еще что за ерунда? Почему так колотится сердце? Все кончено, слышишь, кончено и забыто! Этот потрепанный жизнью ковбой для тебя никто!»
– Новости в нашем городе быстро распространяются. Особенно дурные.
Он непринужденно прислонился к спинке скамьи, и у Шелби вдруг снова перехватило дыхание. За десять лет она успела забыть, что Нейвом Смитом можно любоваться бесконечно, словно творением художника, – в каждом движении, в каждой позе он гибок, естествен и неотразимо сексуален.
– Это везде так.
– Да, наверное.
Сдвинув темные очки на нос, он беззастенчиво ее разглядывал. Да и сама Шелби не могла оторвать от него глаз. Все тот же упрямый подбородок, затененный трехдневной щетиной, все те же мускулистые руки, покрытые бронзовым загаром, озорная усмешка в углах рта. Смоляные волосы – наследство матери-индианки – в беспорядке падают на лоб.
Что привело тебя в наши Палестины?
Признаться? Промолчать? Солгать? Но кому же и знать правду, как не Нейву? Где-то на белом свете живет его дочь – девятилетняя девочка, о существовании которой он не подозревает, которую не может ни принять, ни отвергнуть.
С годами Шелби убедила себя, что ее дочь – дитя Нейва.