JК
Блудная дочь :: Джексон Лиза
Страница: 309 из 416Не размыкая объятий, они опустились на ковер сухой травы и полевых цветов. Шелби схватилась за край футболки и потянула ее кверху, с наслаждением ощущая, как широка грудь Нейва, покрытая курчавой темной порослью, как ходят под бронзовой кожей тугие мускулы. Руками и губами она вновь и вновь познавала его тело и все не могла насытиться. Когда губы ее коснулись крошечного тугого соска, Нейв схватил ее за рыжие кудри и, откинув ее голову назад, взглянул в глаза. Волосы его трепал ветер.
– Что в тебе такое? – требовательно спросил он. – Почему я не могу остановиться?!
– Я тоже.
– Я серьезно, Шелби. Это какое-то безумие!
– Совершенно верно.
– Это самоубийство!
– Ага.
Он отпустил ее волосы.
– И тебе все равно!
– Вот тут ты ошибаешься, – вздохнула Шелби. Словно отвечая ее вздоху, ветер зашелестел листвой над их головами, и в стороне мягко фыркнул, переступая с ноги на ногу, гнедой иноходец. – Мне не все равно, Нейв. Совсем не все равно. В том-то и беда.
– Похоже, у нас с тобой одна беда на двоих.
Она не смела ему верить, не смела снова очертя голову бросаться в пропасть, на дне которой таятся горечь и боль, но и не могла остановиться. Вот он снова прильнул к ее губам; вот сильные, натруженные руки его принялись снимать с нее блузку и шорты, и каждое их прикосновение возбуждало и горячило кровь.
Шелби могла бы назвать тысячу причин, по которым должна его оттолкнуть. Тысяча причин, но ни одной достаточно веской.
– Что в тебе такое? – требовательно спросил он. – Почему я не могу остановиться?!
– Я тоже.
– Я серьезно, Шелби. Это какое-то безумие!
– Совершенно верно.
– Это самоубийство!
– Ага.
Он отпустил ее волосы.
– И тебе все равно!
– Вот тут ты ошибаешься, – вздохнула Шелби. Словно отвечая ее вздоху, ветер зашелестел листвой над их головами, и в стороне мягко фыркнул, переступая с ноги на ногу, гнедой иноходец. – Мне не все равно, Нейв. Совсем не все равно. В том-то и беда.
– Похоже, у нас с тобой одна беда на двоих.
Она не смела ему верить, не смела снова очертя голову бросаться в пропасть, на дне которой таятся горечь и боль, но и не могла остановиться. Вот он снова прильнул к ее губам; вот сильные, натруженные руки его принялись снимать с нее блузку и шорты, и каждое их прикосновение возбуждало и горячило кровь.
Шелби могла бы назвать тысячу причин, по которым должна его оттолкнуть. Тысяча причин, но ни одной достаточно веской.