JК
Блудная дочь :: Джексон Лиза
Страница: 48 из 416Так что, если не хочешь остаток жизни проходить на взводе, словно призовой бык судьи Коула, лучше тебе получить это место.
В этот миг со двора послышался вой, способный разбудить даже мертвецов на городском кладбище. На пороге появилась красная, зареванная Кендис; по пятам за ней тащился Донни.
– Ее оса укусила! – сообщил он.
Пегги Сью подхватила дочь на руки и подняла на мужа измученный взгляд.
– Я серьезно, Щеп, – повторила она и повернулась к плите, где уже подгорало жаркое, наполняя убогий домишко дымом молчаливых обвинений и несбывшихся надежд.
«Господи помилуй, во что я ввязался? – думал Нейв, бросая на пол в конюшне мешок сена. В воздух взвилось облачко пыли, в соломе по углам зашуршало – перепуганный мышиный народец спешил по своим тайным убежищам. Нейв вспорол мешок армейским ножом и принялся раскладывать по кормушкам ежедневные порции, отмеряя их старой кофейной банкой.
Первыми в конюшню вошли две кобылы – лучшие в табуне, точнее сказать, единственные, за которых можно было хоть что-то выручить. Навострив уши и радостно блестя глазами, трепещущими от возбуждения ноздрями принюхивались они к пахучему угощению. Следом, нетерпеливо стуча копытами по дощатому полу, показались и другие.
В углу конюшни басовито гавкнул старина Крокетт. Нейв вздрогнул, но тут же выругал себя. Что-то нервы у него нынче на взводе. Так бывало и раньше: стоило подумать о Шелби – и он становился сам не свой.
В этот миг со двора послышался вой, способный разбудить даже мертвецов на городском кладбище. На пороге появилась красная, зареванная Кендис; по пятам за ней тащился Донни.
– Ее оса укусила! – сообщил он.
Пегги Сью подхватила дочь на руки и подняла на мужа измученный взгляд.
– Я серьезно, Щеп, – повторила она и повернулась к плите, где уже подгорало жаркое, наполняя убогий домишко дымом молчаливых обвинений и несбывшихся надежд.
«Господи помилуй, во что я ввязался? – думал Нейв, бросая на пол в конюшне мешок сена. В воздух взвилось облачко пыли, в соломе по углам зашуршало – перепуганный мышиный народец спешил по своим тайным убежищам. Нейв вспорол мешок армейским ножом и принялся раскладывать по кормушкам ежедневные порции, отмеряя их старой кофейной банкой.
Первыми в конюшню вошли две кобылы – лучшие в табуне, точнее сказать, единственные, за которых можно было хоть что-то выручить. Навострив уши и радостно блестя глазами, трепещущими от возбуждения ноздрями принюхивались они к пахучему угощению. Следом, нетерпеливо стуча копытами по дощатому полу, показались и другие.
В углу конюшни басовито гавкнул старина Крокетт. Нейв вздрогнул, но тут же выругал себя. Что-то нервы у него нынче на взводе. Так бывало и раньше: стоило подумать о Шелби – и он становился сам не свой.