Богинями мы были и остались   ::   Туманова Юлия

— Нормально! Хоть бы мне телеграмму отбила, приперла вон целый рюкзак, а теперь все у ней нормально! Поди, спина болит?

— Попить бы.

Он хлопотливо загремел стаканами:

— Молочко есть. Горька вон квас хлещет. Или тебе че покрепче?

— Покрепче, — решительно произнесла я. Степаныч посмотрел на меня внимательней:

— Что-то ты, Марина, не в себе будто. Совсем Москва тебя запылила. Говорю же Егору, переезжайте сюда, чем не жизнь — солнышко, песочек, квартиры дешевые опять же.

Последние слова он с подковыркой сказал, я заметила и вскинула на него вопросительный взгляд.

— Ну! Хватит, может, тебе дурака валять? Всех денег не заработаешь, все хатки не перепродашь.

Вот, значит, как Горька обрисовал ситуацию. Я не вылезаю из Москвы, зарабатываю бабки и совсем потеряла человеческий облик. А разве это неправда? Я была вынуждена признать, что так оно и есть. И мне стало легче от этого признания.

— Спасибо, Степаныч. Слушай, а Горька сейчас где?

— Так в Сочи, там выставка-то.

— Автобусы туда ходят от вас?

— Нет, милая, только электрички от Туапсе. Да ты не суетись, он к ужину обещался быть…

— Нет, я поеду.

— Разминетесь еще… — пробурчал он.

— Не разминемся, — твердо сказала я и повторила с какой-то радостной, окончательной убежденностью: — Не разминемся!

В Сочи я не бывала, но Степаныч мне подробно объяснил, как добраться до выставки, Горька его возил, показывал свои работы.