JК
Пять дней и утро следующего :: Словин Леонид
Страница: 82 из 158 — Да очень просто! Если я кому-то надоблюсь, сначала могут поинтересоваться на работе: «Ушел ли?» Если звонят жене — то же. А тут как-то позвонили и молчат. Я сразу звоню на работу: «Мне не звонили сейчас, не спрашивали?» — «Нет». К жене звоню на работу: «Никто не спрашивал?» К сестре, к племяннику Николаю. Есть! «Спрашивал Димку женский голос!» На следующий день история повторяется. Сначала она его ищет у Николая, потом звонит сюда. Если мы берем трубку — бросает… — Горяинов покачал головой: — Откуда хитрость такая в нежном возрасте? Любовь? У Димки — возможно.
Денисов заметил, что в лице Горяинова что-то дрогнуло.
— Я принес тут вам некоторые высказывания сына. — Горяинов достал бумажник, выложил несколько исписанных мелким скупым почерком листочков, надел очки и стал читать:
— «Почему вдруг грустно, когда видишь дорогу в поле, облако, тихую деревню на косогоре?..» Или вот: «Чтобы миллионы людей спокойно любили, нужно, чтобы тысячи любили до исступления, а десятки — чтобы жертвовали всем…»
— Он стихи писал? — спросил следователь, поморщив лоб.
— Кто их не пишет? — сказал Горяинов. — Я сам писал. Или вот: «Все закрутилось после шестого февраля, словно подхватило течение и несет с бешеной скоростью!» А вот целый сценарий: «Ты сказала: „Наверное, все-таки не люблю. Привычка…“ Я закрыл лицо. Мы стояли под навесом в детском саду. Ты не заметила слез: темно, дождь. „Тебе плохо? — спросила ты. — Тебе морально важно услышать „люблю“. — „Я завишу от слов“. — „Но ведь ничего не переменилось?“ — «Все-таки что-то изменилось.
Денисов заметил, что в лице Горяинова что-то дрогнуло.
— Я принес тут вам некоторые высказывания сына. — Горяинов достал бумажник, выложил несколько исписанных мелким скупым почерком листочков, надел очки и стал читать:
— «Почему вдруг грустно, когда видишь дорогу в поле, облако, тихую деревню на косогоре?..» Или вот: «Чтобы миллионы людей спокойно любили, нужно, чтобы тысячи любили до исступления, а десятки — чтобы жертвовали всем…»
— Он стихи писал? — спросил следователь, поморщив лоб.
— Кто их не пишет? — сказал Горяинов. — Я сам писал. Или вот: «Все закрутилось после шестого февраля, словно подхватило течение и несет с бешеной скоростью!» А вот целый сценарий: «Ты сказала: „Наверное, все-таки не люблю. Привычка…“ Я закрыл лицо. Мы стояли под навесом в детском саду. Ты не заметила слез: темно, дождь. „Тебе плохо? — спросила ты. — Тебе морально важно услышать „люблю“. — „Я завишу от слов“. — „Но ведь ничего не переменилось?“ — «Все-таки что-то изменилось.