Черный мотылек   ::   Хейер Джорджетт

Каждый раз, приходя домой, Кар-стерз спотыкался о какого-нибудь нового ухажера, но поскольку все они относились к категории, которую он презрительно именовал комнатными собачонками, его не мучила ревность, и он терпеливо сносил их присутствие. Он видел, что Лавиния счастлива, и время от времени, когда чувствовал особое раздражение, напоминал себе, что это – самое главное.

Единственное, что выводило Лавинию из себя, так это потребность в деньгах. Не то, чтобы ее ограничивали или отказывали ей в чем бы то ни было (в пределах разумного), – но ее желания не признавали пределов разумного. Она могла потребовать новый городской экипаж с бледно-голубой обивкой не потому, что старый пришел в негодность или обветшал, а потому, что ей надоели малиновые подушки. Или вдруг позарез оказывалась нужна какая-нибудь новая и, обычно, баснословно дорогая безделушка, но, обретенная, она уже через неделю теряла всякий интерес.

Безропотно Ричард покупал комнатных собачонок, арапчат, драгоценности и бесчисленные пустячки, за которые она вознаграждала его ярчайшими улыбками и нежнейшими ласками. Но когда она потребовала, чтобы он обставил Уинчем-Хаус в придворном французском стиле, выкинув всю мебель времен королевы Анны, гобелены и бессчетные старинные украшения, невероятно прекрасные и ценные, он запретил ей это с твердостью, изумившей ее. Ради каприза он не станет портить дом Джека. Ни уговоры, ни слезы не имели действия, а когда она попробовала дуться, Ричард так резко отчитал ее, что она испугалась – и замолчала.

Целую неделю она думала и мечтала только о позолоченных французских креслах, а потом внезапно (как это всегда с ней бывало) прихоть оставила ее, и она обо всем забыла.