JК
Черный ворон :: Вересов Дмитрий
Страница: 12 из 632Отцу даже сказали, чтоего полностью прощают. Я, правда, не понимаю, за что именно.
– Комиссары, когда им это надо, могут простить убийцу, вора, насильника и даже, как они выражаются, классового врага. Не прощают лишь тех, кто живет, или жил, чище и благороднее, чем они сами. Если они говорят, что прощают – значит, врут. Спроси моего отца, он этого хлебнул немало.
– Значит, не едешь?
– Я не самоубийца. И если ты сию же минуту не скажешь мне, что остаешься здесь, со мной, то я больше не желаю тебя знать... Я жду.
Наташа выпрямилась и надменно сощурила глаза (совсем девчонка еще!). Алексей вскочил со скамейки, где происходило объяснение, открыл рот... и промолчал. В голове его метались сумбурные мысли, которые никак не перекладывались в слова.
– Я жду, – повторила Наташа.
– Э, – ответил Алексей, – э-э-э...
– Ну и целуйся со своим папашей полоумным, – сорвалась на несвойственную грубость Наташа и быстро зашагала прочь. У края аллеи она эамедлила шаги, потом обернулась. Алексей стоял столбом, только рука дергалась возле горла. Наташа откинула голову и ушла. Насовсем.
Потом Алексей звонил ей, караулил возле дома.
Но все тщетно. Только много позже, накануне отъезда, она позвонила сама и, не поздоровавшись, резко спросила:
– Так остаешься?
– Наташа, ты? – воскликнул Алексей.
– Остаешься?
– Я...
Наташа бросила трубку.
Впрочем, этот звонок уже ничего не решал.
– Комиссары, когда им это надо, могут простить убийцу, вора, насильника и даже, как они выражаются, классового врага. Не прощают лишь тех, кто живет, или жил, чище и благороднее, чем они сами. Если они говорят, что прощают – значит, врут. Спроси моего отца, он этого хлебнул немало.
– Значит, не едешь?
– Я не самоубийца. И если ты сию же минуту не скажешь мне, что остаешься здесь, со мной, то я больше не желаю тебя знать... Я жду.
Наташа выпрямилась и надменно сощурила глаза (совсем девчонка еще!). Алексей вскочил со скамейки, где происходило объяснение, открыл рот... и промолчал. В голове его метались сумбурные мысли, которые никак не перекладывались в слова.
– Я жду, – повторила Наташа.
– Э, – ответил Алексей, – э-э-э...
– Ну и целуйся со своим папашей полоумным, – сорвалась на несвойственную грубость Наташа и быстро зашагала прочь. У края аллеи она эамедлила шаги, потом обернулась. Алексей стоял столбом, только рука дергалась возле горла. Наташа откинула голову и ушла. Насовсем.
Потом Алексей звонил ей, караулил возле дома.
Но все тщетно. Только много позже, накануне отъезда, она позвонила сама и, не поздоровавшись, резко спросила:
– Так остаешься?
– Наташа, ты? – воскликнул Алексей.
– Остаешься?
– Я...
Наташа бросила трубку.
Впрочем, этот звонок уже ничего не решал.