JК
Черный ворон :: Вересов Дмитрий
Страница: 37 из 632В глазах ее светилась бесхитростная радость"
– Как вы сошлись с дядей?
– Долго рассказывать. Встретились у общих знакомых, потом он взял меня в свой институт. Иногда он вызывал к себе на дом, стенографировать. Ну, и жалко мне его стало. Такой известный, уважаемый человек, а остался бобылем. Одна Клава в доме. Она славная, конечно, но это все же не семья.
– Жалость? – с удивившей его самого жесткостью спросил Алексей.
– Не только... Мне с ним надежно, он любит меня, Никиту... С ним я защищена.
– Защищены? От кого?
– Скорее, от чего. От жизни, от роковых ее закономерностей. Отца своего я не помню и не знаю, мать – своего отца. Не живут мужчины в нашем роду. Те, кто женится – либо гибнут, либо деру дают, те, кто родится – не жильцы. Мама говорила, у меня братик был, до меня еще родился. Валечкой звали. Сердешный. Бегать быстро не мог, ничего не мог, радоваться не мог – задыхался. Пяти лет не исполнилось, угас, как свечка... Вот я и решила судьбу перехитрить, что ли...
Ада достала платочек, отвернулась.
– Простите меня, я не знал... – пролепетал Алексей.
Она легонько толкнула его ногу под столом. Он вопросительно посмотрел на нее – и почувствовал на колене ее руку. Склонившись к нему, она прошептала:
– Возьмите незаметно деньги и расплатитесь. А то мне неловко, люди смотрят.
Он опустил руку под стол, и ладони их соприкоснулись. Он вытащил у нее из-под пальцев несколько купюр и осторожно переложил в карман.
– Знаете, я хочу поскорее устроиться на работу.
– Как вы сошлись с дядей?
– Долго рассказывать. Встретились у общих знакомых, потом он взял меня в свой институт. Иногда он вызывал к себе на дом, стенографировать. Ну, и жалко мне его стало. Такой известный, уважаемый человек, а остался бобылем. Одна Клава в доме. Она славная, конечно, но это все же не семья.
– Жалость? – с удивившей его самого жесткостью спросил Алексей.
– Не только... Мне с ним надежно, он любит меня, Никиту... С ним я защищена.
– Защищены? От кого?
– Скорее, от чего. От жизни, от роковых ее закономерностей. Отца своего я не помню и не знаю, мать – своего отца. Не живут мужчины в нашем роду. Те, кто женится – либо гибнут, либо деру дают, те, кто родится – не жильцы. Мама говорила, у меня братик был, до меня еще родился. Валечкой звали. Сердешный. Бегать быстро не мог, ничего не мог, радоваться не мог – задыхался. Пяти лет не исполнилось, угас, как свечка... Вот я и решила судьбу перехитрить, что ли...
Ада достала платочек, отвернулась.
– Простите меня, я не знал... – пролепетал Алексей.
Она легонько толкнула его ногу под столом. Он вопросительно посмотрел на нее – и почувствовал на колене ее руку. Склонившись к нему, она прошептала:
– Возьмите незаметно деньги и расплатитесь. А то мне неловко, люди смотрят.
Он опустил руку под стол, и ладони их соприкоснулись. Он вытащил у нее из-под пальцев несколько купюр и осторожно переложил в карман.
– Знаете, я хочу поскорее устроиться на работу.