JК
Черный ворон :: Вересов Дмитрий
Страница: 370 из 632Таня подошла к нему, уперла руки в бока и заорала благим голосом:
– Ты чё расселся, дармоед!
– Ну шо ты, любонька, хай подымаешь? – Изо рта разилокрутым перегаром.
– Нажрался, кобелина!
Ей хотелось расхохотаться, но это не входило в условия. Попервой, едва захихикав, она получила такую отповедь, что помнила каждое его слово. Хоть и казался тогда пьяным, на деле было все не так. Науку эту усвоила, но и обиды своей не забыла.
– Лапушка... – осоловело заплетался языком босс. – Иди что покажу... Она подошла ближе.
– Чё ты показать-то можешь?
– А ты?
Руки его развязали штрипки на байковом халате больничного покроя. Халатик распахнулся, открыв глухой блекло-розовый бюстгальтер, прячущий Танину грудь. Застежки из белых пуговиц. Простеган белой суровой ниткой. Длинные салатного цвета панталоны были ей совсем не по размеру. Болтались чуть не до колен. В таком обличье можно увидеть старую торговку на одесском пляже, которая одновременно работает и загорает. Белье фирмы «Сто лет Коминтерну». Шерова же это чрезвычайно возбудило.
– У-у, кобель!.. – сокрушенно покачала головй на это зрелище Таня и, нагнувшись пониже, медленно закрутила кран биде. Босс с размаху, по-хозяйски, шлепнул ее по заду.
– Тьфу ты, лошак скаженный! – сплюнула она и, прихватив шланг, тонкой струйкой воды остудила его плоть.
Папик затрясся, сполз на дол. Взяв шефа под мышки, Таня поволокла его на выход,
На этом ее роль заканчивалась: кульминировать о Папик предпочитал в одиночку. Так что любовь получалась стерильная, можно сказать, целомудренная. Другой Вадим Ахметович не признавал.
– Ты чё расселся, дармоед!
– Ну шо ты, любонька, хай подымаешь? – Изо рта разилокрутым перегаром.
– Нажрался, кобелина!
Ей хотелось расхохотаться, но это не входило в условия. Попервой, едва захихикав, она получила такую отповедь, что помнила каждое его слово. Хоть и казался тогда пьяным, на деле было все не так. Науку эту усвоила, но и обиды своей не забыла.
– Лапушка... – осоловело заплетался языком босс. – Иди что покажу... Она подошла ближе.
– Чё ты показать-то можешь?
– А ты?
Руки его развязали штрипки на байковом халате больничного покроя. Халатик распахнулся, открыв глухой блекло-розовый бюстгальтер, прячущий Танину грудь. Застежки из белых пуговиц. Простеган белой суровой ниткой. Длинные салатного цвета панталоны были ей совсем не по размеру. Болтались чуть не до колен. В таком обличье можно увидеть старую торговку на одесском пляже, которая одновременно работает и загорает. Белье фирмы «Сто лет Коминтерну». Шерова же это чрезвычайно возбудило.
– У-у, кобель!.. – сокрушенно покачала головй на это зрелище Таня и, нагнувшись пониже, медленно закрутила кран биде. Босс с размаху, по-хозяйски, шлепнул ее по заду.
– Тьфу ты, лошак скаженный! – сплюнула она и, прихватив шланг, тонкой струйкой воды остудила его плоть.
Папик затрясся, сполз на дол. Взяв шефа под мышки, Таня поволокла его на выход,
На этом ее роль заканчивалась: кульминировать о Папик предпочитал в одиночку. Так что любовь получалась стерильная, можно сказать, целомудренная. Другой Вадим Ахметович не признавал.