JК
Черный ворон :: Вересов Дмитрий
Страница: 383 из 632Петрович, оказавшийся на службе, мгновенно распахнул перед ним дверь, кинув в очередь алчущих:
– У товарищей заказано!
За это Малыхин что-то сунул в выставленную ладошку, и онис немного смущенным Павлом прошествовали в гардероб и далее в зал, встретивший их раскатом балалаек, звоном посуды и нестройным гулом голосов.
– А-ля рюс. Уважаю! – сказал Малыхин, садясь за свободный столик. Несмотря на очередь за дверями, таких столиков было довольно много.
Они заказали коньяку, салат, осетрины на вертеле. Малыхин продолжал что-то говорить, но Павел не слушал его. Ему стало скучно. В немилом месте, с немилым человеком, под немилую музыку... «Я готов отдать весь „а-ля рюс“, особенно в ресторанном варианте, за...» – неожиданно подумал он. За что же? Ну, хотя бы за «Полет валькирий».
– Павел? Вот не ожидала...
Милей этого голоса в природе быть не могло. Он поднял голову, и глаза подтвердили: она.
С той встречи в январе он не виделся с Таней Захаржевской, но образ ее преследовал его весь месяц, возникая, по большей части, неожиданно, в те минуты, когда он вовсе не думал о ней.
Несколько раз ему виделся один и тот же сон: он катит с высокой крутой горы, лыжи легко и уверенно несут его, скорость нарастает, ему жутко и весело. А впереди и внизу маячит ее зимняя джинсовая куртка, а над курткой – копна медных волос. Она не оборачивается, но знает, что он сзади, и машет ему палкой, зовя за собой. Он отталкивается сильней, все набирает скорость, но расстояние не уменьшается, и все не кончается склон. Наконец он отрывается от поверхности и летит, летит – сначала вверх, а потом вниз. Ниже, ниже и быстрее.
– У товарищей заказано!
За это Малыхин что-то сунул в выставленную ладошку, и онис немного смущенным Павлом прошествовали в гардероб и далее в зал, встретивший их раскатом балалаек, звоном посуды и нестройным гулом голосов.
– А-ля рюс. Уважаю! – сказал Малыхин, садясь за свободный столик. Несмотря на очередь за дверями, таких столиков было довольно много.
Они заказали коньяку, салат, осетрины на вертеле. Малыхин продолжал что-то говорить, но Павел не слушал его. Ему стало скучно. В немилом месте, с немилым человеком, под немилую музыку... «Я готов отдать весь „а-ля рюс“, особенно в ресторанном варианте, за...» – неожиданно подумал он. За что же? Ну, хотя бы за «Полет валькирий».
– Павел? Вот не ожидала...
Милей этого голоса в природе быть не могло. Он поднял голову, и глаза подтвердили: она.
С той встречи в январе он не виделся с Таней Захаржевской, но образ ее преследовал его весь месяц, возникая, по большей части, неожиданно, в те минуты, когда он вовсе не думал о ней.
Несколько раз ему виделся один и тот же сон: он катит с высокой крутой горы, лыжи легко и уверенно несут его, скорость нарастает, ему жутко и весело. А впереди и внизу маячит ее зимняя джинсовая куртка, а над курткой – копна медных волос. Она не оборачивается, но знает, что он сзади, и машет ему палкой, зовя за собой. Он отталкивается сильней, все набирает скорость, но расстояние не уменьшается, и все не кончается склон. Наконец он отрывается от поверхности и летит, летит – сначала вверх, а потом вниз. Ниже, ниже и быстрее.