JК
Черный ворон :: Вересов Дмитрий
Страница: 430 из 632 – Не договорив, Таня наклонила голову и поцеловала Архимеда в висок.
– Ох, стиляга-динамистка... – Архимед вздохнул. – Пошли, что ли, по «хайнекену» вмажем с горя. Я угощаю.
Последние десять дней круиза азартная троица резалась в карты едва ли не каждую ночь. Архимед с Гошей рвались отыграться, но все больше проигрывали, хотя и не так крупно, как в первый раз. Максимилиан ходил бледный, но весьма довольный собой и почти трезвый.
– Ну вот, – похвастался он Тане уже после Стокгольма. – Круиз, считай, уже окупил. То ли еще будет, ой-ей-ей! – Он понизил голос. – В Хельсинки я устрою им тихую Варфоломеев-скую ночь, а дома мы с тобой гульнем от души, эх, и гульнем же!
– Ты, Максимилиан, особенно-то не зарывайся.
Он махнул рукой и самодовольно хохотнул.
– Да ну, чего там. Это ж лохи, караси, кость совсем не рюхают. Тыщи на три обую, чует мое сердце.
В Хельсинки, где «Пушкин» стоял последнюю ночь круиза, чтобы утром взять курс на Ленинград, Гоша с Архимедом «обули» Максимилиана на двадцать шесть тысяч. Момент был загодя выбран Таней: она посчитала, что раньше этого делать не стоит – слабак Максимилиан мог в расстроенных чувствах сигануть за борт или рвануть на берегу в ближайший участок и попросить политического убежища.
– Ох, стиляга-динамистка... – Архимед вздохнул. – Пошли, что ли, по «хайнекену» вмажем с горя. Я угощаю.
Последние десять дней круиза азартная троица резалась в карты едва ли не каждую ночь. Архимед с Гошей рвались отыграться, но все больше проигрывали, хотя и не так крупно, как в первый раз. Максимилиан ходил бледный, но весьма довольный собой и почти трезвый.
– Ну вот, – похвастался он Тане уже после Стокгольма. – Круиз, считай, уже окупил. То ли еще будет, ой-ей-ей! – Он понизил голос. – В Хельсинки я устрою им тихую Варфоломеев-скую ночь, а дома мы с тобой гульнем от души, эх, и гульнем же!
– Ты, Максимилиан, особенно-то не зарывайся.
Он махнул рукой и самодовольно хохотнул.
– Да ну, чего там. Это ж лохи, караси, кость совсем не рюхают. Тыщи на три обую, чует мое сердце.
В Хельсинки, где «Пушкин» стоял последнюю ночь круиза, чтобы утром взять курс на Ленинград, Гоша с Архимедом «обули» Максимилиана на двадцать шесть тысяч. Момент был загодя выбран Таней: она посчитала, что раньше этого делать не стоит – слабак Максимилиан мог в расстроенных чувствах сигануть за борт или рвануть на берегу в ближайший участок и попросить политического убежища.