Черный ворон   ::   Вересов Дмитрий

Рыдали в голос, тыкаясь носами друг в друга и в Таню, притихали иногда, утирая слезы с красных глаз, шмыгали и снова заливались плачем.

– Зачем ты, Танька, ну зачем? – Нинка всхлипнула. – При муже, при жилье, при деньгах достаточных?

Зачем? Как объяснить им да что сказать? Он держался еще, пока жили там, в старухиной комнате "Видно, само убожество, в которое окунулся он тогда, после свадьбы, совсем к тому непривычный, заставляло его собраться, стиснуть зубы. Даже помогал ей, герой, правда, в чем полегче – с ведром на помойку бегал, в магазины иногда поутру, перед библиотекой, – хотя покупал все больше товар, за которым не нужно было давиться в очередях. Вермишель всякую, скумбрию в томате, соль, спички. Потом, за ужином, заводил умные разговоры и с укоризной посматривал на нее, что беседу не поддерживает, а только кивает головой и норовит поскорее завалиться спать. Отужинав, ласкался к ней, откидывал одеяло, целовал всю, ну и прочее. А она, усталая после смены, магазинов, готовки, стирки или мытья полов в коридоре... не гнала его, конечно, пускала, но на ответные ласки сил не доставало. Лежала колодой, засыпая в процессе, как говорится...

Может, это и была первая трещинка? Нет, наверное, за выходные все наверстывалось, и с лихвой. И еще, ей казалось, что за тот неполный месяц, который они прожили в старухиной конуре, он начал что-то понимать, учиться отличать ее, живую, которая может и уставать, и ляпнуть невпопад какую-нибудь глупость, и срываться иногда по пустякам, от того безупречного образа, в который он влюбился. Учиться любить ее такую, какая она есть. Взрослеть.