Цветущая, как роза   ::   Лофтс Нора

Правда, прошлой ночью мне пришлось убивать, стрелять в людей, внезапно выхваченных из пьяного забытья, — но это была война, причем война, затеянная не мной. Всякие собачьи, петушиные бои и схватки с медведями, популярность которых начала возрождаться в Англии в пору моей юности, были чужды мне. Я не мог понять как человек, сам из плоти и крови, пронизанный тонкой сеточкой уязвимых нервов, мог извлекать удовольствие, созерцая адские мучения живых существ. Я не признавал существующий способ закалывания ягнят, когда животное с проколотой шейной артерией оставалось истекать кровью, чтобы мясо его стало белым. Ни разу я не прибегал к такому методу.

И теперь я, для кого боль была самым страшным злом, ужасным и необъяснимым противоречием милости Господней, должен стать жертвой злодеев. Они сорвали с нас сюртуки и рубашки. Затем острыми длинными ножами сделали четыре надреза на груди каждого — две кровавые полосы слева и две справа, так что полоски шириной в шесть-семь дюймов обвисли, будто подтяжки из собственной кожи и мускулов. Они были мастерами своего дела. При операции не был задет ни один жизненно важный орган, и крови пролилось гораздо меньше, чем когда, например, Энди порезал руку в столярном дворе Бидла. Затем они пригнули молоденькие деревца, очистив их от мелких веток и пушистой листвы, и продели гибкие верхушки растений сквозь нашу провисшую кожу, так что отпустив упругие стволы, подвесили нас двоих на собственной груди между двумя деревьями.