Цветы из бури   ::   Кинсейл Лаура

Ложь. Ложь. Ложь.

Он свирепо посмотрел назад, держа смятые листки в руке, чувствуя, что вокруг квакеры, и видя перед собой ее, стоящую среди них и ведущую лживые набожные речи. Неправда! Кристиан должен был сказать ей это. Он пытался сказать ей, но бился о стену — барьеры, чехлы и цепи. Слова задыхались, прежде чем вырваться из его гортани, слова, заключенные в тюрьму его мозга.

Это случилось. Он все потерял. Он знал, что это исчезнет, когда он больше всего в нем нуждался. Они уставились на него. Он был клоуном, сморщенным, съежившимся, он не мог судить о приговоре сумасшедших квакеров.

Однако в бешеной ярости Кристиан почувствовал почву под ногами. Он стоял там, разгневанный позором и дикостью, дыша как зверь, несчастный сумасшедший.

Квакеры! Квакеры! Набожный Ричард Гиль!

— Лучше! — Слово ударило, выкрикнулось. Он простер руки. — Смотрите! На меня! Скажите, грешник? — Его голос бился о стены комнаты, когда он указал на Гиля. — Думаете он… лучше? — Он усмехнулся Мулу. — Думаешь ты… такой святой… достоин… моей жены? — Повернувшись, Кристиан протянул листки важному мужчине на галерее… Кто написал это? Вы? — Он размахивал им перед трезвыми лицами. Или вы? Не она. Не она… сказать, что я — враг. — Кристиан затряс головой, у него вырвался невероятный стон. — Мэдди… прелюбодеяние. — Он не знал, плакать или смеяться. — Я называл ее… любовь ради тебя. Перед Богом… любовь… честь… моя жена… лелеять все дни. Я говорил это. Это все еще правда.