JК
Цветы из бури :: Кинсейл Лаура
Страница: 60 из 564Но когда он старался думать о ней много, у него начиналась тошнота от напряжения.
По коридору шаги. Знакомый звук, тревожный, потому что он не знает, что с ним собираются делать на этот раз. Свет замигал, тени от двери задергались дикими крыльями по потолку. Он услышал звук замка и звуки, говорящие о том, что его часовой просыпается.
Женский шепот, потом ее профиль при свете свечи, когда она склонилась в углу над раскладушкой. Двое говорили о чем-то непонятном, но очень озабоченно, после чего обезьяна-охранник встал и ушел из комнаты.
Она поставила свечу на подоконник. Повернулась к нему. Невыносимо было позволить ей смотреть на его унижение. Он закрыл глаза и решил уснуть, желая, чтобы вернулись его беспокойные сны:
…Спальня, где его будят собаки, имя, самосознание. СЛОВА! Слова, понятные слова, произносимые — чтобы прошли эти безумные грезы.
— Эрво, — произносит кто-то еще какое-то непонятное слово.
Она коснулась его плеча. Стыд заставил его поджать челюсть и отвернуться. Гордость заставила сжать кулаки и ударить по цепям. Он почувствовал некоторое удовлетворение, увидев ее тревогу, и посмотрел на нее высокомерно.
Она напряженно улыбнулась.
— Функции, — сказала она. — Ряды Бротанифити. Она подала ему бумагу. При свете свечи ясно и отчетливо были видны написанные чернилами знаки: ДА!
Да, да, да, — хотелось кричать ему, — ты слышишь меня, ты понимаешь меня. Я здесь.
Но он ничего не делал и не говорил.
По коридору шаги. Знакомый звук, тревожный, потому что он не знает, что с ним собираются делать на этот раз. Свет замигал, тени от двери задергались дикими крыльями по потолку. Он услышал звук замка и звуки, говорящие о том, что его часовой просыпается.
Женский шепот, потом ее профиль при свете свечи, когда она склонилась в углу над раскладушкой. Двое говорили о чем-то непонятном, но очень озабоченно, после чего обезьяна-охранник встал и ушел из комнаты.
Она поставила свечу на подоконник. Повернулась к нему. Невыносимо было позволить ей смотреть на его унижение. Он закрыл глаза и решил уснуть, желая, чтобы вернулись его беспокойные сны:
…Спальня, где его будят собаки, имя, самосознание. СЛОВА! Слова, понятные слова, произносимые — чтобы прошли эти безумные грезы.
— Эрво, — произносит кто-то еще какое-то непонятное слово.
Она коснулась его плеча. Стыд заставил его поджать челюсть и отвернуться. Гордость заставила сжать кулаки и ударить по цепям. Он почувствовал некоторое удовлетворение, увидев ее тревогу, и посмотрел на нее высокомерно.
Она напряженно улыбнулась.
— Функции, — сказала она. — Ряды Бротанифити. Она подала ему бумагу. При свете свечи ясно и отчетливо были видны написанные чернилами знаки: ДА!
Да, да, да, — хотелось кричать ему, — ты слышишь меня, ты понимаешь меня. Я здесь.
Но он ничего не делал и не говорил.