Пятая профессия   ::   Моррелл Дэвид

— Мой замечательный отец. — Голос Сэвэджа стал совсем глухим. — Он так обожал свою страну. Превозносил и чтил обязательства, данные ей. Я-то был мальчишкой. И не мог понять, почему он вдруг стал все дни сидеть дома. Ведь обычно он бывал таким занятым. Ни минуты свободной. Все время в поездках. Можешь себе представить, что когда он прилетал, то старался наверстать все то, упущенное… Задавал вечеринки. Ходил со мной в кино. Покупал пиццу. В общем, обращался со мной по-королевски. “Я люблю твою мать, — говорил он. — Но гордость моя — это ты”. И вдруг все изменилось. Дальше — больше. Ему больше некуда было стремиться, некуда спешить, нечего делать, и он все время только пил пиво и сидел перед телевизором. Затем пиво заменил бурбоном. Потом отказался от телевизора. И, наконец, застрелился.

— Прошу прощения, — сказал Грэм. — Воспоминания, видимо, тебя сильно тревожат. Но выбора у меня не было. Я обязан тебе напомнить о твоем прошлом.

— Обязан? Грэм, да я теперь больше чем рассержен. Я начинаю тебя просто ненавидеть.

— На то есть причина.

— И хорошо бы ей быть по-черт-побери-основательнее!

— Твой отец сдался. Признал свое поражение. Это не самокритично. Без сомнения, он очень хорошо взвесил все “за” и “против”. Но отчаяние превозмогло здравый смысл. В Японии суицид является благороднейшим выходом из безвыходной ситуации. Но в Америке это считается позором.