Пятый Сон Веры Павловны   ::   Прашкевич Геннадий

Там каторга, сказала ипокритка, моя любимая подруга, уж она-то знает свой заморский департамент. "Там военно-ракетный комплекс Куру", - мягко возразил господин Джеймс Хаттаби. Я только умно кивала. "Вы поедете со мной во Французскую Гвиану?" - спросил меня господин Джеймс Хаттаби. "Там дурной климат", - ответила за меня ипокритка. - "Тогда, может, вы найдете время погостить в моем доме в Лондоне?" - спросил господин Хаттаби. Я пожала плечами и посмотрела на Шарлотту. "В Лондоне мы будем не скоро", - ответила стервоза, знающая расписание всех международных конгрессов и симпозиумов. "А когда вы будете в Париже или в Рио?" - этим, понятно, интересовался господин Джеймс Хаттаби. Я поглядела на Шарлотту. "И в Париже и в Рио мы будем не скоро", ответила стервоза. Я видела, что ей приятно мое побледневшее лицо. Как истая ипокритка, она забыла, что мужчинам тоже нравится, когда женщины бледнеют в их присутствии, пусть даже виноват в этом табак, смешанный с яблоками и с земляникой. "Зато мы скоро будем в Москве, а потом в Томске, сказала Шарлотта насмешливо. - Это в России. Там везде снег и нет ни одного иорданца, ну, разве что какой-нибудь сидит в тюрьме". - "Почему в тюрьме?" - насторожился господин Хаттаби. - "В России кто-нибудь обязательно сидит в тюрьме", - ответила ипокритка. "Но почему иорданец?" "Для России теперь национальность это не имеет значения. Ведь Россия теперь вступила на путь демократии.