JК
Дитя любви :: Робардс Карен
Страница: 355 из 447Почувствовал, почему она решилась на этот шаг и чего он ей стоил. Но надежда ее не оправдалась.
– И ты позволила этому подонку, Лайлу Форрес-ту, воспитывать моего сына. – При всем внешнем спокойствии Ника слова прозвучали угрожающе. Да и выражение лица было не лучше. Мэгги охватило отчаяние. Значит, нет ей прощения, как нет в этих жестких глазах и понимания ее поступка.
– Я хотела как лучше… – Но слова эти прозвучали довольно жалко даже для нее самой.
– Ты вышла за другого, зная, что носишь моего сына, двенадцать лет скрывала, что у меня есть сын, и позволила мальчику думать, что его отец – этот ублюдок Лайл Форрест. И это ты называешь лучшим ? – На последнем слове голос Ника звенел от негодования, и он с трудом перевел дыхание. – Не могу поверить… А я-то считал, что знаю тебя. Но нет, та Магдалена, которую я помню, ни на что подобное была не способна.
Ник резко, едва закончив фразу, выпустил ее локоть, словно само прикосновение к ней внушало ему отвращение, и, повернувшись к Мэгги спиной, вышел из кухни. Она смотрела ему вслед, умоляюще протянув руку, едва живая от острой боли, словно клинком пронзившей ее сердце. С трудом ей удалось выговорить:
– Ник…
Он не остановился, и его непреклонная, гордо выпрямленная спина не оставляла никакой надежды, словно пощечина.
– И ты позволила этому подонку, Лайлу Форрес-ту, воспитывать моего сына. – При всем внешнем спокойствии Ника слова прозвучали угрожающе. Да и выражение лица было не лучше. Мэгги охватило отчаяние. Значит, нет ей прощения, как нет в этих жестких глазах и понимания ее поступка.
– Я хотела как лучше… – Но слова эти прозвучали довольно жалко даже для нее самой.
– Ты вышла за другого, зная, что носишь моего сына, двенадцать лет скрывала, что у меня есть сын, и позволила мальчику думать, что его отец – этот ублюдок Лайл Форрест. И это ты называешь лучшим ? – На последнем слове голос Ника звенел от негодования, и он с трудом перевел дыхание. – Не могу поверить… А я-то считал, что знаю тебя. Но нет, та Магдалена, которую я помню, ни на что подобное была не способна.
Ник резко, едва закончив фразу, выпустил ее локоть, словно само прикосновение к ней внушало ему отвращение, и, повернувшись к Мэгги спиной, вышел из кухни. Она смотрела ему вслед, умоляюще протянув руку, едва живая от острой боли, словно клинком пронзившей ее сердце. С трудом ей удалось выговорить:
– Ник…
Он не остановился, и его непреклонная, гордо выпрямленная спина не оставляла никакой надежды, словно пощечина.