Дни гнева, дни любви   ::   Гедеон Роксана

Да, уж слишком многонеприятностей… Либо это невезение, либо я абсолютно бестолкова.

Поворот ключа в замке привел меня в чувство. И только чуть позже я с ужасом осознала, в каком кошмарном положении оказалась.

Дрожащими пальцами я машинально нащупала бумаги, зашитые под плащом, проверила, на месте ли сумка. С этим все было в порядке. Но что будет завтра?

Гвардеец сказал, что утром должен появиться капитан. Если дойдет до того, что он станет во всем серьезно разбираться, моя миссия провалится. Более того, я сама окажусь в тюрьме – если обнаружат бумаги… А что бывает с теми, кто уличен в связях с заграницей и эмиграцией? То, что было с маркизом де Фавра. А его, как известно, повесили.

У меня даже дыхание перехватило, когда я представила, что меня тоже могут повесить. Поручение поручением, но я не думала, что за все это придется заплатить жизнью. Умирать мне совсем не хотелось. Не надо даже думать об этом!

Я стала лихорадочно размышлять. Главное, конечно, – это уничтожить бумаги. Съесть их, что ли? Нет, их слишком много. Господи, да ведь на столе горит лампа. Она-то мне и поможет. Ну, а потом? Потом меня спросят, кто я такая. Нужно что-то выдумать. Да только выдумка, к сожалению, быстро откроется.

Но в этом случае меня, пожалуй, могут обвинить лишь в бродяжничестве. Это не так уж страшно, и об этом можно пока не думать. Надо, пока в караулке никого нет, отпороть подкладку и сжечь письма Марии Антуанетты.