JК
Экономика, политика, общество (Новые реалии России, Сборник научных трудов) :: Автор неизвестен
Страница: 17 из 158) и "постколониального" - продукта национально-освободительного движения - пониманий "нации", 1 0рожденных ХХ веком.
Россия безусловно принадлежит не только Средиземноморскому культурному очагу, который породил исламскую и христианскую культуры, но и новоевропейской культуре. Россия XVIII-ХХ вв. развивается по европейской логике, проходя те же фазы в искусстве (классицизм, сентиментализм, реализм, романтизм, авангардизм) и в мышлении (эпоха Просвещения, материализм, позитивизм, постпросвещенческий идеализм, феномены массовой культуры). Если же брать допетровскую Русь, то в социальном и культурном плане многое из того, что имело место в нашей истории, происходило и в Восточной, и в Северной Европе. Особенностей, связанных с московским самодержавием, совершенно недостаточно для того, чтобы противопоставлять на цивилизационном уровне Россию и Европу (как это делали евразийцы - течение российской эмигрантской мысли 20-х гг. ХХ в.). Скорее следует говорить о России и США (особенно имея ввиду ХIХ-ХХ вв.) как о двух крайних экспериментах, поставленных европейской цивилизацией.
Как часть Европы мы ощущаем общеевропейский постпросвещенческий духовный кризис, глубина которого пока неясна. Но сегодня больше всего, захватывая широкие слои населения, ощущается "модернизационный" кризис. В этом отношении наша ситуация напоминает японскую, где наш ХIХ век выступает в роли "эпохи Мэйдзи".
Россия безусловно принадлежит не только Средиземноморскому культурному очагу, который породил исламскую и христианскую культуры, но и новоевропейской культуре. Россия XVIII-ХХ вв. развивается по европейской логике, проходя те же фазы в искусстве (классицизм, сентиментализм, реализм, романтизм, авангардизм) и в мышлении (эпоха Просвещения, материализм, позитивизм, постпросвещенческий идеализм, феномены массовой культуры). Если же брать допетровскую Русь, то в социальном и культурном плане многое из того, что имело место в нашей истории, происходило и в Восточной, и в Северной Европе. Особенностей, связанных с московским самодержавием, совершенно недостаточно для того, чтобы противопоставлять на цивилизационном уровне Россию и Европу (как это делали евразийцы - течение российской эмигрантской мысли 20-х гг. ХХ в.). Скорее следует говорить о России и США (особенно имея ввиду ХIХ-ХХ вв.) как о двух крайних экспериментах, поставленных европейской цивилизацией.
Как часть Европы мы ощущаем общеевропейский постпросвещенческий духовный кризис, глубина которого пока неясна. Но сегодня больше всего, захватывая широкие слои населения, ощущается "модернизационный" кризис. В этом отношении наша ситуация напоминает японскую, где наш ХIХ век выступает в роли "эпохи Мэйдзи".