Дракон и роза   ::   Джеллис Роберта

Действительно, единственными обязанностями, от которых Элизабет пыталась уклониться, были политические, и Генрих надоедал ей только в тех случаях, когда бывал настолько погружен в государственные дела, что пытался говорить с ней об этом.

Она, возможно, сможет принять частичное участие в политике, ее интерес сможет вырасти, если он побудит ее проявить себя. Она могла с умом говорить о музыке, искусстве, литературе и даже о философии.

Генрих верно полагал, что Элизабет понимала его ревнивое отношение к своей власти и отказалась от мыслей о государственных делах. Он пытался объективно думать об этом вопросе и решил, что предпочитает, чтобы все оставалось на своих местах. На протяжении всего дня он решал дела с государственными деятелями, но этот вопрос продолжал тяготить его. Нет, Элизабет никогда не станет оспаривать его власть. Она дала это ясно понять, добровольно отказавшись от этих мыслей. В таком случае, почему бы ей не стать королевой, если она желает этого?

Может быть, потому, что люди любят ее так сильно, а он ревнует? Возможно. При мысли о людях Генрих почувствовал себя неуютно. Генрих понял причину своего чувства, когда обсуждал с Мортоном публичные празднования по поводу победы у Стоука. Эти празднования начинали тяготить его, и он с возмущением воспринимал эту идею – выставлять себя на всеобщее обозрение подобно ученому медведю. Он делал это без возражения и будет так делать всегда, потому что персона короля в некоторой степени являлась достоянием публики.